— Нет, я не продавался, я продавал, — сказал Полунин, пожимая руку унылому Лагартихе. — Всех, оптом и в розницу.
— Начали с меня? — спросил тот.
— Да, с вас и вашего приятеля.
— И в какой упаковке вы нас продали?
— В красной, как и договаривались.
— Правильно, это только запутает следы…
— Послушайте, Освальдо, — сказал Филипп. — Вы действительно уверены, что это не повредит вашим близким? Или семье Беренгера?
— У Рамона никого нет, а моего старика голыми руками не возьмешь, он заседает в Коммерческой палате. Нет, тут все продумано, пусть это вас не беспокоит. Как в Буэнос-Айресе погода, дон Мигель?
— В день моего приезда шел дождь, а потом было хорошо. Как здесь.
— Ну что вы, — вздохнул Лагартиха. — Как можно сравнивать. Здесь ведь даже солнце совсем не такое…
— Ладно, не скули, — перебила Астрид, — вернешься еще в свою несравненную Аргентину, поторопитесь вот только с революцией. Обо мне, мсье Мишель, разговора не было?
— Был, почему же. Вы — наш агент, подсаженный к коммунистическому эмиссару Лагартихе. Кстати, имейте в виду: вы теперь немка, баронесса фон Штейнхауфен…
Астрид, не успев раскурить сигарету, поперхнулась дымом и раскашлялась.
— Вы дали ему те снимки? — спросил Лагартиха.
— Да, он их оценил…
— Но почему немка, ради всего святого? — воскликнула Астрид. — Да еще баронесса!
— Почему немка, я вам объясню потом, — сказал Филипп. — А насчет баронессы, Мишель, это ты сам придумал?
— Очень уж соблазнительно показалось переделать частицу «ван» в «фон». А титул на некоторых действует.
— Разумно, — одобрил Филипп и обернулся к Астрид. — Надеюсь, вы не против?
— Какого черта! Всю жизнь мечтала попасть в Готский альманах. Но, господа, раз уж вы меня анноблировали, я вынуждена намекнуть на явное несоответствие моих средств минимальным нуждам представительства. Согласитесь сами, высокородной баронессе фон Штейнхауфен не очень-то пристало ходить в единственных джинсах. Которые, замечу в скобках, не сегодня-завтра протрутся на самом заметном месте!
— Тебе купят новые, — успокоил Лагартиха. — Кстати, советую взять на номер больше, будет куда приличнее.
— Мсье Тартюф! — взвизгнула в восторге Астрид. — Вас что, уже шокирует мой зад? Но с каких это пор?
— Мадемуазель… — укоризненно сказал Филипп.
— Пардон, — Астрид сделала невинные глаза. — Я что-нибудь сказала не так? Тогда прошу меня простить. Ах, этот разрыв между поколениями!
Зазвонил телефон, Филипп снял трубку.
— Я слушаю… А, это ты. Да, вернулся. Нормально, насколько можно судить… Как у тебя? Что? А, паспорт. Хорошо, Астрид привезет, она сейчас здесь… Договорились. Да, записываю… Улица Сантьяго… Тысяча триста четыре. Ясно. Да, она сейчас выезжает. Договорились.