— … Ну, и после этого я уехала, — закончила Астрид. — И помчалась прямо сюда. Что скажете? Мсье, я жду награды… — Она прижалась к нему плечом и, закрыв глаза, подставила щеку. — Целуйте хоть сюда, на большее не рассчитываю…
Филипп засмеялся, шутливо обнял ее и, поцеловав в щеку, встал.
— Браво, Астрид, вы действительно молодец…
«Чего никак нельзя сказать о вас», — со вздохом подумала она и от души пожелала недогадливому Мишелю провалиться как можно глубже со своим паяльником и своей вонючей канифолью. Работал бы, черт побери, где-нибудь под навесом, на свежем воздухе!
— Ладно, и на том спасибо, — Астрид встала. — Пойду тогда мыться и переодеваться, я вся пропылилась. Обед скоро?
— Узнайте, пожалуйста, у хозяйки. Дино, наверное, сейчас придет.
Когда Астрид удалилась с разочарованным видом, Полунин выдернул вилку паяльника из висящей над столом розетки и стал собирать свое хозяйство в большую коробку из-под сигар.
— А ты ведь, пожалуй, был прав тогда, — сказал он задумчиво. — Как ни странно, она и в самом деле может оказаться полезной…
— Что? — переспросил Филипп.
Сказанного приятелем он не расслышал — мысли его, точнее ощущения, были заняты другим. На его губах держался еще вкус этого шутливого поцелуя, мимолетного прикосновения теплой упругой щеки, от которой пахло солнцем, дорожной пылью и немного бензином. Этакий неугомонный чертенок… И ведь, в сущности, хорошенькая — если приглядеться. А распущенность, которой она так щеголяет, это наполовину напускное… как у всей этой послевоенной молодежи. Во что бы то ни стало хотят выглядеть хуже, чем есть на самом деле. Но странно, почему он не пригляделся раньше…
— Я говорю, это ее знакомство, — продолжал Полунин, — может, и в самом деле как-то использовать?
— А как ты его используешь…
— Ну, если он действительно пригласил ее в местную колонию.
— Ты считаешь, ей следует поехать? — спросил Филипп.
— Ехать-то, может, и не следует, но…
Но Филипп уже увлекся идеей.
— А, собственно, почему бы и нет? По-немецки она шпарит так, что ее и в самом деле не заподозришь, а легенда насчет пропавшего папочки вполне правдоподобна и многое объясняет. И более того! — Филипп щелкнул пальцами. — Эта легенда рассчитана именно на немецкую сентиментальность! Они не смогут не расчувствоваться, ты понимаешь? Черт побери, молоденькая соотечественница, дочь солдата…
— Понимаю, — сказал после паузы Полунин. — Это-то мне как раз не очень нравится…
— Но почему, старина? — изумленно спросил Филипп.
— Не знаю, как-то это… Что-то в этом есть не очень хорошее Спекуляция на таких вещах…