Вадим и сам забыл, что по пьяному делу пригласил к себе заморского гостя, а когда вспомнил несколькими днями позже, огорчился. Черт его тянул за язык, всегда вот так получается — вроде бы и выпил немного, а такое отмочил. Он, впрочем, всегда знал это за собой — алкоголь действовал на него как-то расслабляюще, все вокруг начинали казаться добрыми, достойными доверия и откровенности. Самое странное, что как раз с этим-то собутыльником его в тот вечер ни на какую откровенность не тянуло, и доверия особого он тоже почему-то не вызывал — хотя почему, казалось бы? Что-то останавливало — возможно, конечно, ничего конкретного, просто сам факт, что иностранец. А вот пригласить зачем-то пригласил. Зачем, на кой черт? Хорошо, если тот забыл о приглашении или воспринял его как пьяный треп; а если и в самом деле припрется? От работы оторвет, говорить с ним не знаешь о чем, еще и кормить надо — тоже забота, себе-то картошки наварил, чаю похлебал — и ладно. А тут все-таки иностранец!
У него даже была мысль позвонить Ленке или Маргошке — чтобы передали через Жанну, что с запланированной лыжной прогулкой ничего не получится: занят, мол, выше головы, скоро конец сезона, инвентаризацию затеяли, что-нибудь в этом роде. Потом решил не звонить. Неудобно, сразу поймет, что задний ход, а так, может, и сам не вспомнит…
Но Александр вспомнил, не тут-то было. Увидев в окошко, как он бодро топает по разметенной аллейке, Вадим совсем расстроился — только сел работать, и пошло вроде неплохо, а тут гостя черти несут. Но гость, впрочем, оказался понятливым. Увидев разложенную на столе писанину, сказал, что не станет мешать творческому процессу, а сходит пока пройдется один.
— Ты, Вадик, выдай только мне пару лыж и скажи, в каком направлении лучше идти, а сам работай. К обеду вернусь. Кстати, насчет еды и прочего не беспокойся — я все захватил с собой. У вас ведь в таких поселках не всегда купишь на месте, верно?
Словом, как выяснилось, бояться было нечего. Тактичность гостя проявилась и в выборе привезенных с собой припасов: другой бы, может, не удержался от соблазна похвастать какой-нибудь заморской бутылкой из «Березки», Александр же принес обычную «Столичную», экспортную правда, с винтом, и харч тоже оказался на том же уровне хорошего тона, без купечества.
— Пельменей я вот еще взял две пачки, — сказал он, разгружая сумку, — ты как к ним относишься? Некоторые у вас, я слышал, Считают отравой, а по мне так ничего лучше под водочку и не придумать — горяченькие, со сметаной… За границей эти идиоты вообще пьют водку, не закусывая, я так и не научился — все-таки, видно, что-то в генах остается…