– Что ж, – нерешительно сказал Эрикссон, все так же прячась, – тут я не могу помочь. Пожалуй, отправлюсь спать дальше. Приятных сновидений.
– Спасибо, вам того же.
Из-за стены протянулась рука археолога и захлопнула дверь. Я вздохнула.
Во рту стоял привкус солода, гортань поддавливали газы от поглощенного пива. Негромко и протяжно рыгнула. Сделалось легче.
Свет выключать не стала. Легла на бок и долго не могла уснуть. Исполинская фигура Фенрира стояла перед глазами. Лишь когда за окном стих шум автомобилей, я провалилась в беспамятство.
Поутру, когда мы с Эрикссоном отправились в Британский музей, я чувствовала себя ужасно. Совершенно не выспалась из-за ночного кошмара, от пива «Биттер» раскалывалась голова, а зубная паста не помогла избавиться от горечи во рту. Мы ехали в автобусе. Марк со сдержанным любопытством разглядывал лондонские улицы, а я прижалась лбом к холодному стеклу, чтобы хоть немного утихомирить боль в голове.
– В нашем расследовании существует еще одна странность, на которую я не обратил ваше внимание, – произнес Эрикссон, когда мы вышли из автобуса на площадь перед главным входом в Британский музей.
– Странность в том, что голова раскалывается всего после двух кружек пива, – пожаловалась я. – Кое-кому нельзя употреблять даже кефир.
Швед коротко посмотрел на меня и продолжил:
– Воины Фенрира… Среди них нет ни одного моложе сорока лет!
Действительно, интересный факт. Но он имеет объяснение.
– Волк взял в поход только опытных бойцов.
– Сомневаюсь. В наше время расцвет мужчины наступает к тридцати годам. Этому возрасту присуще уникальное сочетание силы и опыта. В стародавние времена пик приходился лет на двадцать пять, поскольку юноши уже в шестнадцать считались мужчинами, получали оружие, ходили в плавание.. Двадцать пять лет… Они были лучшими. С молодецкой дерзостью и удалью, но и с приличным опытом завоевательных походов. Теперь, если вернуться к фотографиям наших дружинников, мы увидим, что в айсберге ни одного такого нет! Только пожилые бойцы. Закаленные в боях, но практически старики!
Мы пересекли площадь и поднялись по ступеням к высоким колоннам, за которыми находился вход в музей. Навстречу попались две девочки-близняшки. Они бежали вниз по лестнице и облизывали мороженое на палочке. Их образ всколыхнул во мне полузабытый вопрос.
– Кстати, доктор, – спросила я. – Вы не вспомнили, который из снимков не получился?
– Кстати, вспомнил. Один из самых первых. Фотография щита.
Щита! Близнецам, сделавшим из моей квартиры помойку, требовалась фотография щита с непонятными символами. Об этом нужно будет подумать. Но только после того, как моя голова перестанет изображать из себя раскаленную сковородку.