— Рви-ломай, вражья сила! Сам черт тебе не поможет!
Этот голос… Он стал почти родным Алексею в адском грохоте немецких танков.
Калинин замер в каком-то десятке метров от огневой точки. К высоте летел еще один танк. Он объехал подбитые красноармейцем полыхающие машины и оказался рядом. Очередь из пулемета начала хлестать по окопу, не давая солдату подняться.
«Вряд ли у него что-то осталось, кроме слов», — подумал Алексей.
Пулемет на мгновение затих, вслед за ним выстрелило башенное орудие. Снаряд взорвался на краю рва. Землю и осколки отбросило как раз туда, где находился солдат.
Снова заговорил пулемет, дробя мерзлую землю пригорка. «После такого обстрела не выжить», — решил Алексей, когда пулемет замолчал.
Словно опровергая его мысли, из окопа донеслось очередное:
— Слабо бьете, сволочи! Мне даже не щекотно! — Пулемет вновь заработал. Калинин вспомнил, что всё еще держит гранату в руке. Сжав ее покрепче, прополз пару метров к танку и остановился.
«А что, если танк переведет огонь на меня?» — закралась в голову предательская мысль.
Он замер в нерешительности. Танк перестал стрелять, въехал на пригорок и начал утюжить гусеницами укрепления и засыпать землей солдата. Он крутился на месте, съезжал и снова налетал на окоп. Иногда его борт или задняя часть корпуса поворачивались к Калинину и были совершенно открыты для поражения. Алексею нужно только подняться, пробежать несколько метров, метнуть гранату. Но лейтенант был не в силах даже оторвать руку от земли, настолько велико было охватившее его оцепенение.
Танк съехал с пригорка. Повалил тоненькую березку и умчался в глубь деревни.
Некоторое время Алексей лежал, не двигаясь. Затем, так же ползком, пробрался к окопу. Метрах в двух остановился и, не в силах сдержать слезы, пополз обратно. Среди комьев земли он увидел безжизненное тело в морской тельняшке и мирно закрытые глаза под белесыми бровями. В сжатых зубах стиснуты ленточки от бескозырки, которая свалилась с головы, выпустив золотистые кудри. Слезы катились по щекам. Понимая, что слабость недостойна командира взвода, Алексей, однако, был не в силах остановиться. Угрызения совести, неумолимые и мучительные, преследовали его. Ведь он мог уничтожить танк и предотвратить гибель отчаянного красноармейца…
«Он был моряком. Черноморским морячком. Зубром соленым!» — пронеслось в голове.
Алексей мог бросить гранату, но что бы это дало? Его бы расстрелял или раздавил гусеницами следующий танк. К тому же немцы всё равно прорвали оборону. Защищать больше нечего. А когда нечего защищать, геройство не имеет смысла. Нужно сохранить вою жизнь и силы, чтобы противостоять фашистам в дальнейшем. И он сделал это…