Сапфировая скрижаль (Синуэ) - страница 17
Не видишь ли ты теперь лучше, что произошло?
Я — не прямой потомок изгнанника из Вавилона. В моих жилах течет немного его крови.
Что до Скрижали, то я обнаружил — вернее, следовало бы сказать, вычислил, — что с ней произошло.
Обосновавшись в Испании, мой дальний предок построил дом. Завел детей. И поведал им, чему довелось ему быть свидетелем накануне отъезда на Полуостров. Он показал им табличку. И наказал защищать ее даже ценой жизни, если необходимо, и в свою очередь передать потомкам. Вполне вероятно, даже, скорее всего, что никто из них не принял всерьез слова старика, но, тем не менее, волю его исполнили. Предмет хранили из поколения в поколение, и, полагаю, считали ценным лишь из сентиментальных соображений.
А теперь я перескачу во времени, чтобы перенести нас во дни более близкие.
7 января 1433 года, в день, когда мне исполнилось тринадцать (мы тогда жили в Бургосе), Хаим Баруэль, мой отец, в свою очередь рассказал мне эту историю — точнее, то, во что превратилась с течением веков легенда о сапфировой Скрижали. Он произнес ту же речь, что когда-то произнес его отец. Я отлично помню тот момент, когда он вынул табличку из заскорузлой ткани, в которую она была обернута. Спешу сообщить тебе, что мое разочарование было очень велико. Что? Вот это вот? Эта синяя табличка? Цвет, конечно, довольно приятный, но в нем не было ничего уникального или оригинального. К тому же — и это еще больше усилило мое разочарование — ее поверхность была безнадежно пустой, гладкой, лишенной каких либо знаков. И куда же подевались буквы, которые, как говорили, появились, сверкая, перед очами моего предка? Этот знаменитый тетраграмматон:
Никаких следов и уж тем более никакой реакции на мое удивление. На мои вопросы отец лишь еще раз повторил завет предков.
И на этом все. Предмет убрали и больше никогда о нем не упоминали.
Отец умер, когда мне исполнилось двадцать пять лет.
Как раз в этот период я начал интересоваться каббалой. Из этого интереса и зародились наша встреча и наша дружба. Если я никогда не считал нужным рассказывать тебе о Скрижали, то лишь по одной простой причине: у меня это вылетело из головы. Да и времена тогда были трудные.
Вспомни, это был 1445 год. Реконкиста в самом разгаре. Арабские королевства рушились одно за другим.
Шли годы. Я женился. А несколькими месяцами позже — ты тоже.
Наступило фатальное 1 ноября 1478 года. Булла Папы Сикста IV, пресловутая «Exigit sincerae devotionis», дала Изабелле с Фердинандом право назначать инквизиторов веры.
Именно в этот момент наши с тобой судьбы разделились. Как тысячи наших, я предпочел обращение в христианство, тогда как ты и твои, вы эмигрировали в Гранаду, в этот последний арабский город, где наши братья еще могли обрести некоторую передышку.