— Тридцать семь. — И, не считаясь со светскими приличиями, он спросил: — А вам?
— Тридцать, — без малейшей запинки ответила Тори.
— Вы не замужем?
— Нет. А вы?
— Холост.
— Так каким вы были в детстве?
— Это не имеет отношения к той истории, которую я хочу вам сейчас рассказать.
— Все равно, мне интересно, — настойчиво упрашивала Тори.
Митчелл решил не упорствовать из-за пустяка. Тем более что у них с кузиной вскоре должен был появиться более серьезный предмет для спора.
— Я был высоким, — начал он.
— Так… — подтолкнула его она.
— Темноволосым. Чересчур худым.
— А еще?
К этому времени Митчелл уже почувствовал сытость и обрел способность поддерживать светскую беседу. Дожевав последний кусок цыпленка, он положил вилку на тарелку, взял чашку с кофе, отпил глоток и только после этого ответил:
— Я был не таким, как другие дети. Наша семья слишком часто переезжала с места на место, я жил в экзотических странах, и к тому же, не забывайте, я тоже был единственным ребенком.
— Так, значит, — медленно сказала Тори, — вы привыкли полагаться только на себя и ни от кого не зависеть.
Она все поняла. Впрочем, он этого ожидал.
Митчелл кивнул и почувствовал, как отросшая щетина царапнула шею. Он не брился с самого отъезда из Шотландии.
— Я ощущал себя старше своего возраста. Во многих отношениях.
— Я тоже, — просто сказала она. — И потому временами мне бывало одиноко. — Тори вдруг оживилась. — А что, если нам пойти прогуляться по берегу океана? Там вы мне и расскажете о наших прапрапрадедах. А кофе мы можем взять с собой.
Митчелл вызвался помыть тарелки, и Тори с готовностью приняла его помощь. Пока он мыл посуду, он сменила свои легкие открытые сандалии на более прочные туфли, ибо дизайнерская мысль вряд ли предназначала их для лазания по скалам. Потом они налили себе еще кофе и побрели по тропинке, пересекавшей идеально подстриженную зеленую лужайку, к синей-синей воде.
— Итак, когда-то, много лет тому назад, жили-были два брата-близнеца… — Митчелл слово в слово повтори начало своего рассказа.
Тори прекрасно запомнила это вступление с первого раза, но ей доставляло такое удовольствие вслушиваться в неспешный ритм повествования, напоминавшего древний эпос.
— Лэрд и его жена, родители близнецов, возрадовались, и все члены клана Стормов вместе с ними. Старшего назвали Ангусом, это был мой прапрапрадед.
— А его младшего брата, который родился всего на несколько минут позже, назвали Эндрю, и это был мой прапрапрадед, — продолжила Тори.
Рассказчик кивнул и отпил немного кофе. Несколько секунд помолчал, с восторгом — нет, решила Тори, не отрывавшая глаз от его лица, с упоением, вот верное слово, — с упоением наблюдая за полетом чайки, парившей в потоках легкого океанского бриза.