— Он думает, что вы опасны, Курц. Вы слишком много знаете. — Такие, например, вещи, что он нанимал вас, чтобы вы наняли Датчанина, который должен был убить Софию и папу, — подумала она, но не стала говорить это вслух.
— А в чем состоит ваш интерес?
— Мои руки начинают уставать. Можно я...
— Нет, — проронил Курц. Пистолет оставался все так же неподвижен.
— Я хочу, чтобы у меня были кое-какие рычаги, когда Стиви выйдет на свободу, — заявила она и сама изумилась. Она сказала этому недавно вышедшему из тюрьмы парню то, чего не сказала бы никому другому во всем мире. — Я думала, что вы будете полезны для меня.
— Каким образом?
— Если убьете Эмилио Гонзагу и его ближайших помощников.
— Какого черта я стану этим заниматься? — спросил Курц. В его голосе, как показалось Анжелине, послышалось даже не любопытство, а легкое изумление.
Она вздохнула. Пришло время сыграть по-крупному. Все или ничего. Она рассчитывала устроить это совсем по-другому. Вообще-то, она намеревалась через несколько недель увидеть Курца перед собой на коленях, со связанными за спиной руками. Если уж на то пошло, то, возможно, и без нескольких передних зубов. Теперь же она могла лишь продолжать говорить и следить за его лицом, за его глазами, за мускулами вокруг рта, за кадыком, повинующимся глотательному рефлексу — за теми деталями человеческого тела, которые не способны не реагировать.
— Это Эмилио Гонзага двенадцать лет назад заказал убийство вашей маленькой подружки Саманты, — сказала она.
На секунду Анжелина почувствовала себя как дуэлянт, чей пистолет только что дал осечку. Твердое лицо Джо Курца не изменилось ни на йоту — никак и ничем. Его глаза были точь-в-точь такими, какими они были бы на изображении средневекового палача, сделанном кистью Иеронимуса Босха — если бы такое изображение существовало; Анжелина знала, что такой картины на свете не было. На одно немыслимо краткое мгновение ей захотелось кинуться на землю, перекатиться, выхватить из-за пояса 45-дюймовый «компакт витнесс», но направленное на нее неподвижное черное дуло сразу же заставило ее отказаться от этого намерения.
Еще минута, и «мальчики»... — Она знала, что минуты в запасе у нее нет. Анжелина Фарино Феррара вовсе не была склонна к самообману.
— Нет, — в конце концов нарушил молчание Курц.
— Да, — возразила Анжелина. — Я знаю, что двенадцать лет назад вы серьезно позаботились об Эдди Фалько и Мэнни Левине, но они в то время ходили на привязи у Гонзаги. И он отдал приказ.
— Я знал бы об этом.
— Об этом никто не знал.
— Фалько и Левин были мелкими наркоторговцами, — сказал Курц. — Они были слишком глупы для того, чтобы... — он вдруг умолк, как будто о чем-то вспомнил.