Оружейная комната охранялась стальной дверью с электронным замком, имевшим шифр, очень сильно отличавшийся от тех, которые использовались в контролировавшей другие части дома системе безопасности, и вдобавок самым обычным замком с цифровым кодом. Сама комната отличалась спартанским убранством: в ней имелся металлический стол, вдоль одной из стен выстроились книжные полки, на которых располагалась литература, необходимая офицеру правоохранительных органов, за запертыми дверцами из небьющейся пластмассы хранилась принадлежавшая Хансену коллекция дорогих ружей, освещенных галогеновыми лампами. В северную стену был вмурован большой сейф.
Хансен отключил третью систему безопасности, набрал надлежащий код и извлек похожий на портфель-"дипломат" титановый ящичек, который хранился в сейфе вместе с акциями, другими ценными бумагами и документами и коллекцией серебряных крюгеррандов[29]. Вернувшись к столу, он открыл ящичек и принялся просматривать в мягком свете ламп, освещавших шкаф с оружием, его содержимое. Две недели тому назад появился новый сувенир — тринадцатилетняя девочка из Майами, кубинка, имя которой он так и не узнал, подцепив ее наугад неподалеку от тех мест, где несколько лет назад жила маленькая Элайан Гонсалес. Она шла под номером двадцать восемь. Хансен пробежал взглядом фотографии, которые он сделал поляроидом, пока она была все еще жива — и позже. Он на несколько секунд задержал взгляд лишь на единственной фотографии, где сам находился в кадре вместе с нею — он всегда делал только один такой снимок, — а затем продолжил изучение своей коллекции. Он заметил, что в последние годы, двенадцати-четырнадцатилетние девочки оказывались более зрелыми, чем девочки времен его детства. Хорошее питание, говорили специалисты, но Джеймс Б. Хансен отлично знал, что это была работа дьявола, который, превращая этих детей в сексуальные объекты быстрее, чем в предыдущие десятилетия и столетия, стремился к тому, чтобы они раньше начинали соблазнять мужчин.
Но настоящих детей в его коллекции из двадцати восьми Избранных не имелось. Хансен твердо знал, что там были одни только демоницы, не божьи создания, а порождение Врага. Знание, которое открылось Хансену, когда ему перевалило за двадцать — что бог даровал ему особую способность, второе зрение, позволяющее ему отличать человеческих девочек от молодых демонов в человеческом облике, — именно оно позволило ему выполнять предопределенную для него задачу.
Глаза этой, последней, девочки, после того как он задушил ее, смотрели в камеру с выражением удивления и ужаса — удивления, вызванного тем, что ее все же распознали, и ужаса, порожденного осознанием того, что она выбрана, чтобы попасть в число Избранных. Хансен хорошо это знал — точно так же смотрели и остальные двадцать семь.