— Мое настоящее имя — лейтенант Хорст Нойманн.
— Почему же вы так хорошо говорите по-английски?
— Мой отец был англичанином, и я родился в Лондоне. Мы с матерью переехали в Германию, когда он умер.
— И вы действительно немецкий шпион?
— Что-то в этом роде.
— Что случилось с Шоном и моим отцом?
— Мы вели радиопередачу из сарая Шона, когда твой отец ворвался туда. Шон попытался остановить его, и твой отец его убил. Тогда Кэтрин и я убили твоего отца. Мне очень жаль, Дженни. Все случилось так быстро...
— Замолчите! Не хочу слышать, что вам чего-то жаль!
Нойманн промолчал.
— А что будет дальше? — спросила Дженни, не выдержав даже секундного молчания.
— Мы поедем вдоль побережья до устья Хамбера. Там мы сядем на маленькую лодку, выйдем в море и встретимся с подводной лодкой.
— Я надеюсь, что вас поймают. И очень надеюсь, что вас убьют.
— Я бы сказал, что такая возможность очень вероятна.
— Вы негодяй! Зачем вам нужно было устраивать ту драку с моим отцом из-за меня?
— Потому что ты очень понравилась мне, Дженни Колвилл. Я лгал тебе насчет всего остального, но это чистая правда. А теперь слушай: если ты будешь в точности выполнять то, что я буду говорить, с тобой не случится ничего плохого. Ты меня понимаешь?
Дженни чуть заметно наклонила голову. Нойманн подвел машину к дому Догерти. Дверь открылась, и оттуда вышла Кэтрин. Она подошла к фургону, взглянула на Дженни, перевела взгляд на Нойманна и сказала по-немецки:
— Свяжите ее и посадите в фургон. Мы возьмем ее с собой. Никогда не знаешь, когда может пригодится заложник.
Нойманн покачал головой.
— Лучше будет просто оставить ее здесь, — ответил он на том же языке. — Толку от нее для нас никакого не будет, а она может пострадать.
— По-моему, вы забыли о воинской субординации, лейтенант!
— Нет, майор, — ответил Нойманн, не скрывая сарказма.
— Вот и хорошо. Свяжите ее, и давайте поскорее выбираться из этой забытой богом дыры.
* * *
За веревкой Нойманну пришлось отправиться в сарай. Там он взял керосиновую лампу и бросил последний взгляд на лежавшее на земле тело Шона Догерти, прикрытое старым мешком. Нойманн не мог не чувствовать своей ответственности за ту цепь событий, которая привела к смерти Шона. Если бы он не подрался с Мартином, Мартин этой ночью не ворвался бы в сарай с дробовиком, Шон отправился бы вместе с ними в Германию, а не лежал бы на полу собственного сарая с дырой в половину груди. Он погасил лампу, оставив трупы в темноте, вышел и плотно закрыл за собой дверь.
Дженни не пыталась сопротивляться и не говорила ему ни единого слова. Нойманн связывал ей руки впереди, чтобы ей было хоть немного удобнее, и не забыл удостовериться в том, что узел не слишком тугой. Затем он связал ей ноги.