— Ну что, теперь лучше?
— Да, спасибо, Мэри. — Дженни снова расплакалась. — Я даже не знаю, что бы я делала без вас с Шоном.
Мэри обняла Дженни и прижала к себе.
— Я всегда буду с тобой, Дженни. Я тебе обещаю.
Дженни забралась с ногами в старое кресло, стоявшее рядом с камином, и укуталась в пахнувшее затхлостью одеяло. Через несколько мгновений дрожь прекратилась, и она почувствовала себя в тепле и безопасности. Мэри принялась возиться у печи, чуть слышно напевая себе под нос.
Через несколько минут соус в кастрюле с тушеным мясом пошел пузырями, и дом заполнился аппетитным запахом. Дженни закрыла глаза, ее тревожные мысли постепенно вытеснялись все новыми и новыми приятными ощущениями: нежным, убаюкивающим напевом Мэри, запахом греющейся на огне тушеной баранины, теплом очага. Ветер и дождь хлестали в окно рядом с ее головой, но не могли добраться до нее. Ярившийся снаружи шторм заставил Дженни с новой силой почувствовать, как же замечательно спокойно сидеть в мирном доме. До чего обидно, что ее жизнь не может всегда быть такой, как сейчас.
Вскоре Мэри принесла ей поднос с тарелкой мяса, большим куском черствого хлеба и кружкой с дымящимся чаем.
— Сядь и поешь. Дженни, — сказала она, но ответа не последовало. Мэри отставила поднос, укрыла девочку еще одним стеганым одеялом и оставила ее спать.
Когда Догерти наконец-то вошел в дом, Мэри читала при свете огня в камине. Она безмолвно, жестом, приветствовала мужа, когда тот появился в комнате. Шон указал на спавшую в кресле Дженни.
— Почему она пришла? Отец снова избил ее?
— Ш-ш-ш-ш! — прошипела Мэри. — Ты ее разбудишь.
Мэри поднялась и направилась в кухню. Там она придвинула к столу табуретку. Догерти налил себя полную кружку чая и сел.
— Мартину Колвиллу поможет только одно — чтобы кто-нибудь полечил его его же собственным лекарством. А кроме меня на это здесь никто не решится.
— Умоляю тебя, Шон, он же вдвое моложе тебя и вдвое крупнее.
— И какое же это, по-твоему, имеет значение, Мэри?
— Такое, что он может тебе что-нибудь повредить. Нам меньше всего нужно привлекать к себе внимание полиции какими-то глупыми драками. Теперь обедай и не болтай. А то разбудишь девочку.
Догерти взялся за еду. Но когда он поднес ко рту ложку с мясом, лицо у него вытянулось.
— Иисус! Оно же холодное, как лед.
— Если бы ты пришел домой вовремя, то ел бы горячее. Где ты был?
Не поднимая головы от тарелки, Догерти бросил на Мэри ледяной взгляд исподлобья.
— Я был в сарае, — процедил он сквозь зубы.
— Ты включал свое радио и ждал указаний из Берлина, да? — язвительно прошептала Мэри.