– Жаль, – сказал он. – Дураку достался. Асгвайр помнил только неожиданную боль, вывернувшую запястья, и то, как помертвевшие пальцы разжались сами собой. Позднее он сообразит, что венн мог без большой натуги смахнуть ему голову с плеч его же мечом. Но пока было не до того.
– Отдай!.. – взвился он, в третий раз бросаясь на Волкодава.
Тот едва обернулся навстречу. Рука, метнувшаяся к мечу, была поймана за мизинец. И Асгвайр заплясал на цыпочках, судорожно хватая ртом воздух. Когда Великая Мать, Вечно Сущая Вовне, создавала боль, Она наделила ее свойством остужать самый яростный норов.
– Уймись! – сказал Волкодав, осторожно укладывая бортникова сына в траву. – Не в том счастье!
Он положил отнятый меч и выпустил Асгвайра. Мальчишка мгновенно вскочил, подхватил оружие, бегом промчался через двор и скрылся за домом. Волкодав досадливо покачал головой и подумал о том, что рановато выпустил парня. Он хотел кое-что посоветовать непоседе. Но теперь не ловить же его.
– Все-таки ты был не прав, – сказал ему Эврих, когда они уже шли лесом, забираясь все выше в предгорья. Каменистая крутая тропа, по которой даже в самом начале трудно было бы проехать, вилась берегом речки. Речка называлась по-сольвеннски, просто и понятно: Бурлянка.
Я у тебя, подумал венн, никогда прав не бываю. Вслух он этого говорить, конечно, не стал, а Эврих продолжал свою мысль:
– Ты унизил его, и разве он стерпит? Теперь он точно из дому побежит, чтобы всем доказать. Нет, друг варвар, кулаками – это не вразумление.
– А ты где был, умный? – огрызнулся Волкодав. Он не терпел, когда аррант называл его варваром. К тому же и кулаков он в ход не пускал. УЖ Эврих-то мог бы заметить. Однако в словах арранта содержалась толика правды, и это особенно злило. – Вот и объяснил бы ему, коли я не умею!
– А то стал бы он меня слушать, – хмыкнул Эврих. – Он же с вечера только на тебя и смотрел.
Волкодав промолчал. Возражать смысла не было. Если Асгвайр не вовсе дурак, он обдумает случившееся и сам все поймет. И останется дома. Потому что это очень плохо, когда внуки умирают не там, где умерли деды. И втройне плохо – идти искать славы, покупая ее убийством людей. Если уж так не сидится на месте и душа жаждет воинского служения – Галирад стольный под боком и кнес с дружиной, иди в отроки попросись. Может, возьмут… Спутаться с наемниками – наверняка себя погубить. Скверно, если он даже и такой простой вещи внушить юнцу не сумел…
И что терзаться? С чего он вообще взял, будто его каким-то боком касались дела Асгвайра и его семьи?.. Мало ли с кем на день-два сводила жизнь, чтобы тут же разлучить навсегда!