Сквозь толпу медленно идет седая простоволосая баба. Она сейчас не видит никого, идет прямо на Кольку. Тот продолжает поначалу хорохориться, но чем ближе подходит простоволосая женщина, с лицом закопченным, темноватым и с белыми остановившимися глазами, тем тише становится Колька, а потом он начинает пятиться от женщины, но она неожиданно для всех делает прыжок, звериный, отчаянный, вцепляется в Колькины уши, рвет их и кричит на одной ноте – исступленно и жутко. Ее с трудом отрывают от Колькиной, враз окровавевшей головы. Женщина бьется в руках госполитохрановцев и кричит:
– Плевать я хотела на вашу землю и на твою революцию! Гад! На кой она мне, если ты Машку мою опоганил?!
– Чего вы требуете для него? – спрашивает побелевший Постышев. – Какого наказания?
Мужики молчат.
На востоке, толчками, поднимается из-за сопок красный диск солнца. Он разрезан синей полосой туч.
– Смерти ему мало! – говорит женщина, ослабевшая от крика. – Мало ему смерти, иуде подлому.
– Дурачье! – кричит Колька. – Вот продадут вас коммунисты белым – тогда заплачете. Я ж добра вам хочу! Я ж полной свободы вам хочу!
– К стенке его! – говорит Суржиков. – К стенке!
Кричит воронье, чиркает черными молниями по красному диску солнца. Небо розовеет исподволь, постепенно – с севера на юг. Тайга смотрится на просвет – как черепаховый, старинной работы, гребень – по вершинам далеких сопок.
И гулко, широко звучит залп.
Эхо грохочет в сопках, балуется, похохатывает и резко смолкает.
К бронепоезду идут бойцы. За ними, растянувшись цепочкой, во главе с Кульковым и Суржиковым, тянутся давешние «повстанцы».
Кульков, обежав по глубокому снегу колонну с бронепоезда, запыхавшись, обращается к Постышеву:
– Павел Петрович, ты позволь нам сразу на передовую, чтоб кровью искупить.
– Не его надо было стрелять, – сквозь зубы цедит Постышев, – а тебя – большевика! Ишь либерал! Ты добренький, а комиссар Постышев пусть стреляет, да? Ты молчи только, ты сейчас молчи, потому что нет тебе оправдания!
Постышев дышит тяжело, глаз почти не видно, нос от холода посинел, плечи у комиссара фронта опущены, а руки засунуты глубоко в карманы легонькой, драной шинельки.
– Грузись в бронепоезд и каждого человека через госполитохрану пропустишь – нет ли тут ниточки от Гиацинтова. А потом в тыл к белым пойдешь, под Владивосток, партизанить, – говорит Постышев.
О военном положении Дальневосточной Республики
(Записка зампомглавкому по Сибири 19 декабря 1921 г.)
1. Переход в наступление Меркуловым начат при несомненном содействии и поддержке японцев, выражающихся в широком снабжении каппелевцев оружием и создании благоприятных условий как в подготовке, так и в самом наступлении.