— Ни-ик, — раздался вдруг голос, — куда же ты пропал?
От группы подростков отделился Тема и с проворством белки побежал навстречу Никите.
— Погоди, Темыч, — отстранил его Никита, — у меня дела. Завтра увидимся.
— Ну ты и хам, Ник! — обиженно процедил Темыч.
— Я же сказал, завтра, — огрызнулся Никита и пошел дальше.
Он обогнул подростков и направился ко входу на стоянку. Дымя сигаретой, я двигалась за ним.
— Эй, братан, погоди-ка, — хриплый низкий голос был похож на скрежет жерновов, перемалывающих щебенку.
Главный «спортсмен» появился из-под лестницы, прошел сквозь группу расступившихся перед ним подростков и почти поравнялся со мной. Никита вздрогнул, но не остановился на его окрик, хотя и понял, что обращение адресовано ему.
— Иди, — шепнула я в спину Никите, — садись в машину.
До входа на стоянку, огороженную сеткой, оставалось шагов пятнадцать, но, даже попав туда, мы бы не были в безопасности.
— Братан, ты че, оглох, что ли? — грохот перетираемого щебня раздался прямо у меня над ухом.
Бог меня ростом не обидел — метр восемьдесят, но главный «спортсмен» был на полголовы выше. На меня он не обращал никакого внимания. Из-за парапета набережной выскочили два человека. Когда они, поравнявшись с дальним углом стоянки, попали в полосу света, я узнала в них подручных главного «спортсмена».
Увидев, что Никита уже входит в ворота, я прибавила шагу и, опередив здоровяка, преградила ему дорогу.
— Отвали, сейчас не до тебя, — прогрохотал «спортсмен», видимо, принимая меня за проститутку.
Легонько толкнув его в грудь, я спокойно произнесла:
— Это мой брат, что вам от него нужно?
Здоровяк осклабился.
— Да ниче с твоим братом не случится, — прохрипел он, — базар есть.
— Придется поговорить сначала со мной, — с притворным сожалением произнесла я, — он еще несовершеннолетний. Папа не велит ему разговаривать на улице с незнакомыми мужчинами.
— Ты че лепишь, дура? — Он начал выходить из себя. — Ну-ка, брысь с дороги, пока я тебе шею не свернул!
Он размахнулся левой рукой, пытаясь дать мне оплеуху, но я пригнулась, и его ладонь врезалась в стальной столб ворот, у которого происходил наш «разговор». Удар был не слишком сильным, но все же ощутимым, и это еще больше разозлило моего противника, что мне и было нужно. Когда человек злится, его ум не может контролировать движения тела, и он допускает ошибки.
Но я слишком долго разводила дебаты. Помощники здоровяка уже были рядом. Самый маленький из них — чуть ниже меня ростом — гнилозубо усмехнулся.
— Ты че, Слон, никак с бабой не справишься? — заорал он, видимо, пытаясь этим меня напугать, и, выставив вперед свои клешни, бросился на таран.