Подполковник поднялся, потирая левое плечо:
— Наверное, ты права… Спокойной ночи.
Он уже направился к двери и взялся за дверную ручку, когда я остановила его:
— Николай Иванович!
— Да! — Он резко развернулся на сто восемьдесят градусов.
— Почему вы назвали собаку Брейк? От английского слова «ломать»?
— Не знаю, дочка придумала. Где-то вычитала.
— Извините… Спокойной ночи.
Хозяин бесшумно вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.
В конце концов, он сейчас же найдет успокоение под крылом своей Лидушки, которая, наверное, привыкла к его выкрутасам. Наверняка она все видит, но молчит. В принципе у нее все есть — дом, хозяйство, ребенок (а может, несколько — остальных я не видела). Любовь? Своеобразная, конечно, но другой нет.
Может быть, ради этого стоит молчать?..
По всей видимости, других нападений со стороны Стольника не предвидится. Надеюсь, он понял, с кем имеет дело, и не решится на новые притязания.
…Проснулась я от слабого шороха, который на этот раз раздался со стороны окна.
В лунном свете что-то блеснуло, и я услышала едва слышный треск разрезаемой ткани.
За окном снаружи я четко различила тень, принадлежавшую человеку, пытающемуся проникнуть в мою комнату.
Странно, но собака, которая слышит даже дыхание человека, находящегося неподалеку, молчала.
Может, потому, что комната находилась на отшибе и окно выходило на задний двор? Тем не менее хоть какая-то реакция с ее стороны должна быть!
Ведь эти животные чувствуют запахи за километр.
Или меня посещает бесшумный призрак, который не оставляет ни следов, ни запаха?
Я с интересом наблюдала за действиями неизвестного злоумышленника, нисколько за себя не беспокоясь, потому что находилась в противоположном конце комнаты вместе с голым матрацем, на который накинула темно-синий плед, покрывавший доселе тахту, и теперь он, сливаясь с темнотой, не выдавал моего присутствия. Все остальное — белоснежные простыни, подушка и куча тряпья, создававшая видимость лежащего на постели человека, — оставалось на месте.
Правый край сетки был прорезан, теперь наступила очередь нижней части.
Я не шевелилась, лишь издавала звуки, похожие на ровное дыхание спящего человека. Откуда идут эти звуки — определить было невозможно.
Вскоре сетка была прорезана настолько, чтобы можно было проскользнуть в комнату безо всякого ущерба для тишины. Лезвие исчезло в складках одежды неизвестного, и, бесшумно подтянувшись, он уселся на подоконник. Я не видела лица, скорее всего человек был в маске. Хотя в темноте не разберешь.
Ноги человека неслышно опустились на пол.