Высокий тощий милиционер с тонкими усиками вдоль верхней губы сделал мне знак остановиться.
— Документы, пожалуйста, — произнес он, внимательно оглядывая салон.
Я достала права.
— Разрешите, я осмотрю машину.
Пожалуйста. Кто же против?
Милиционер рыскал по салону, словно голодный гризли по лесу. Наверняка у него была наводка, но придраться было не к чему. Все улики, включая самую важную — сбежавшего Алексея, — были уничтожены.
— Прошу пройти со мной.
— Да в чем, собственно, дело? — Я решила изобразить крайнее возмущение. — Я еду по поручению Николая Ивановича Стольника. Надеюсь, вы слышали о нем?
Мент вздохнул:
— В этом-то все и дело, так что прошу проследовать за мной.
Мне ничего не оставалось, как подчиниться.
Меня провели на пост, усадили на жесткий обшарпанный стул и начали допрос, в котором, кроме постового, принимали участие рослый сержант с бравыми, закрученными вверх усами и лейтенант с унылым видом человека, который всю жизнь маялся желудком.
— Итак, вы — Евгения Охотникова?
Разговор вел старший по званию.
— Именно так.
— Расскажите, как вы провели сегодняшнее утро.
— Никак.
— В смысле?
— Занималась ремонтом машины: потек цилиндр сцепления.
Милиционеры переглянулись.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Если только моя машина. Да в чем, собственно, дело?
Лейтенант приподнял фуражку и долго чесал затылок, прежде чем решился раскрыть карты:
— Сегодня из психиатрической больницы сбежал пациент. Ему помогала девушка, внешне очень похожая на вас.
Я развела руками:
— Впервые слышу об этом! Я еду по делу, мне совсем не до пациентов психиатрических больниц.
Какие ко мне еще претензии?
— Вроде бы никаких…
— Тогда мне пора ехать.
Лейтенант покачал головой:
— Вам придется дождаться подполковника Стольника. Как говорится, для выяснения обстоятельств.
На этот раз я покачала головой:
— Господа, смею заметить, что я — дочь генерала Охотникова, который не даст меня в обиду. Один мой звонок сделает вашего подполковника рядовым, а вас — вообще разжалованными.
Обстановка предстала в другом свете.
— Если вы боитесь подполковника, — продолжала я, — то это просто смешно!
— Нам, девочка, здесь жить, — горестно произнес усатый сержант. — Ты уедешь, а мы останемся.
— Мой отец доставит вам больше неприятностей, чем ваш Стольник, — не унималась я.
— Короче, — голосом, в котором слышался металл, произнес лейтенант, — вы задержаны.
— Да вы что! — возмутилась я. — У меня важные дела!
— Разберемся…
Лейтенант с тощим милиционером вышли из будки, а сержант извлек на свет наручники:
— Руки!
Я послушно вытянула вперед руки, но когда холодная сталь коснулась моего запястья, еще не успев защелкнуться, я отдернула их и нанесла сержанту короткий удар ногой между ног. Тот охнул и согнулся пополам. Еще одним ударом я вырубила его окончательно и затем аккуратно уложила на пол. Сняв с его головы фуражку, я нацепила ее на себя и осторожно выглянула в окно.