Изысканные аксессуары — трости, сумки, перчатки, брелоки — говорили о какой-то другой жизни, так не похожей на будни нашего, не избалованного красотой и легкостью западного от кутюр и прет-апортэ народа.
Я поделилась своими мыслями с Лепилиным.
— Я где-то прочел интересную историю о том, как Сальвадор Дали пытался придумать форму флакона для новых духов. Он уже подписал контракт и получил солидный аванс за свое будущее творение, а идея все никак не приходила к нему. И что же ты думаешь? — улыбнулся Лепилин, сразу превратившись в очаровательного мальчишку. — Он и тут сумел выкрутиться!
— Каким же образом? — полюбопытствовала я.
— Не помню, куда он направлялся… Короче, он спускался в лифте в какой-то гостинице. Оставались считанные минуты до встречи с журналистами и представителями бомонда, где он должен был представить миру свое творение. Так вот, на полу лифта он нашел обыкновенную перегоревшую лампочку.
Ее-то форму он и счел идеальной для нового флакона.
— Все гениальное просто, — процитировала я избитую фразу, поморщившись от сознания ее прозаичной банальности.
— Но не все простое — гениально, — скаламбурил Лепилин, обнаружив находчивость и чувство юмора.
Машина въехала во двор старой «хрущевки», расположенной в центре Тарасова.
— Вот здесь живет глава одной из крупнейших фирм Тарасова? — полюбопытствовала я.
— Папа отдал мне свою квартиру, — пожал плечами Олег, — себе он построил небольшой домик за городом.
— Какой этаж?
— Четвертый.
Я осмотрелась и, не заметив ничего подозрительного, вышла из машины, держа руку на кобуре.
— Пошли, — кивнула я Лепилину.
Железная дверь подъезда была заперта на кодовый замок.
«Запоры от любителей бесплатных туалетов», — подумала я, подойдя ближе.
— Набери «триста восемь», — сказал Лепилин за моей спиной.
Готовая ко всякого рода неожиданностям, я сделала несколько шагов вверх по лестнице и прислушалась: ничего. Мы поднялись на четвертый этаж. Лепилин достал ключи и подошел к двери. Я была уверена, что мы на четвертом этаже, но лестница на пятый почему-то отсутствовала.
— Погоди-ка, — остановила я его и осмотрела бронированную дверь — единственную на площадке — и, убедившись, что и с ней все в порядке, разрешила:
— Можешь открывать.
Через минуту мы стояли в прихожей, которая оказалась неожиданно просторной. Секрет был прост — квартира была полностью перестроена. Теперь я поняла, почему на площадке была всего одна дверь: во всех четырех бывших квартирах были напрочь убраны все перегородки и несущие стены. Их заменяли толстые колонны, которые поддерживали перекрытия этажей. Не слабо!