Лепилин кашлянул, но не из-за одышки, которой весьма часто страдают люди с подобной комплекцией, а из-за мучившего его беспокойства.
«Нервничает дяденька», — иронично прокомментировала я про себя его внутреннее состояние, приготовившись слушать дальше.
— Я не могу найти одного человека и хотел бы поручить вам его поиски…
— Но я же сказала вам, что работаю на вашего…
— Дайте мне договорить, — грубо одернул он меня, — я знаю, что вы работаете на моего сына. В данный момент он в ваших услугах не нуждается. Было бы лучше начать поиски прямо сейчас, — тоном, не терпящим возражений, продолжил он, — вы меня понимаете?
Меня так и подмывало развернуться и уйти. Уж слишком покоробили меня его грубость и напористость. Но мне очень хотелось узнать, в чем суть дела, и я осталась.
Лепилин стоял ко мне вполоборота, попыхивая трубкой и глядя в черноту за окном. Я сидела в неудобном жестком кресле рядом с накрытым к чаепитию столиком. На белой скатерти замерли две фарфоровые чашки с блюдцами, заварочный чайник, широкая плоская ваза с конфетами и другими сладостями, сахарница. На середине стола красовалась плетеная корзиночка с фруктами: апельсинами, персиками и виноградом.
— Понимаю, — ответила я, поймав на себе его непримиримо-требовательный взгляд, — но…
— Сколько вы хотите? — жестко спросил он, поворачиваясь ко мне своим массивным корпусом.
— Дело не в деньгах, — парировала я, — просто я не могу выполнять сразу два задания…
В ярком лунном сиянии я различила его неприязненную гримасу, скептически опущенные углы губ и холодный, как у жабы, взгляд.
Олег, казалось, не имел с ним ничего общего.
«Нет ни малейшего сходства», — почему-то с облегчением констатировала я.
— Я навел о вас справки и, признаться, не могу не одобрить выбор сына. Вы — самый лучший бодигард в городе, — он произнес это таким тоном, что можно было подумать, что я — самая отъявленная злодейка на свете. — К тому же, насколько мне известно, вы раньше выполняли функции телохранителя параллельно с частным расследованием. Я правильно говорю? — он бросил на меня уничтожающий взгляд, словно хотел придавить меня к спинке кресла.
Черт, а дымит-то как! Скорее всего нет у него никакого инфаркта! Тогда что он делает в этой палате?
Наверное, замыслил что-то. Не удивлюсь, если на него тайно работает какой-нибудь отдел ФСБ.
— Поэтому я решил обратиться к вам, — тем временем продолжал Лепилин-старший. — Итак, какая цена? Я, видите ли, люблю определенность.
Он снова уставился в окно. Его резкий, если не сказать враждебный, тон и повадки властелина, за которыми угадывался энергичный и умный деспот, не могли обмануть моего тонкого внутреннего чутья.