У Эле щёки раскраснелись. Очень её взволновало известие про дядю Версту.
Только, оказывается, не совсем он ей дядя. Правда, теперь единственный для неё родной человек.
Всего три года назад жила Эле преспокойно на своей родине. Это был остров, а название его, извиняюсь, забыл. С одной стороны бескрайнее море, с другой – устье большой реки. Отсюда начинались московитские земли. Отец Эле ловил рыбу и продавал. Но однажды лодка рыбаков не вернулась. А зимой умерла мать, и Эле осталась сиротой… Очень похоже на мою историю.
Потом на остров зашли дощаники голландского купца. Здесь и подружилась Эле с голландцем Верстой. Правда, такого голландского имени я что-то не помню. Так вот этот голландец взял с собой Эле, и поплыли они по рекам в глубину земель, на которых жили русские люди. По дороге голландец Верста поссорился с купцом, которого русские за рыжие волосы прозвали Огневиком. Огневик этот убил другого голландца, тоже купца, а так подстроил, что подумали на русских.
И вот Верста вместе с Эле убежали с дощаника Огневика и добрались в большой торговый город. Здесь они жили вместе год или больше. Но следующим летом в городе опять появился Огневик с другим кораблем. Весь товар, который он продавал, по словам Версты, был награблен. Поэтому Огневик опасался, что Верста вернётся в Голландию и там всё станет известно.
Он целое лето охотился за Верстой, но сумел схватить только Эле. Он держал её у себя на корабле, как приманку, и в конце концов увёз с собой в Голландию. Но совсем недалеко от голландских земель за кораблем Огневика погнался датский пират. Произошёл морской бой, и Эле совсем не помнит, как очутилась в воде. Хорошо ещё, рядом плавали деревянные обломки, Эле за них ухватилась…
Прилив вынес её на берег около Эйдама. Тут и подобрал её Караколь. Эле была очень похожа на морскую русалку: светловолосая, с голубыми глазами. И так же как та, которую когда-то перевоспитывали зйдамцы, Эле ни слова не говорила по-голландски. Вернее, не хотела говорить. Ведь голландец Петр научил её кое-чему, да и на корабле купца приходилось говорить по-голландски.
Но Эле и с нами не очень-то была разговорчива, кое-какие слова она ещё путала и коверкала, хотя, как выяснилось, говорила по-нашему совсем неплохо. Иначе бы я не узнал всего того, что вам пересказываю.
Первый раз голландскую речь от Эле я слышал, когда она отбрила Лиса с его Аренландией. Потом долго молчала, а теперь вот снова заговорила по-голландски. При этом сказала, что на своём, русском языке умеет говорить в десять раз быстрее. За это брат Мудрилы называл её бубнилкой.