Зал взорвался аплодисментами. Я вздохнул. Счастье еще, что только четверть исполнителей знает автора сего опуса… Поймите меня правильно — я не кокетничаю. Просто не люблю недоделанные вещи. И уж тем более не люблю, когда их хвалят столь искренне. Неприятное ощущение, словно обманываешь всех.
— Прости, мне пора… — девичий голосок звучал виновато и расстроено, пробившись чистым ключом через общий мутный хрипловатый хор.
Музыканты принялись играть на бис, поэтому я отвлекся от происходящего на сцене.
— Опять тебе пора, — с досадой отозвался голос парня. — Ты хоть на полчаса можешь забыть свою крылатую зверюгу?!
Ба! Знакомый до боли диалог… Я невольно оглянулся. За соседним столом сидели трое: двое ребят и девушка, которая как раз встала, чтобы уйти. Один из парней удерживал ее за руку. Юное, хрупкое создание в обычном платье горожанки. Но даже если бы я не слышал их разговора, я бы без труда вычислил ее принадлежность к Птенцам. «Они, как инородное тело… Они другие».
— Ну зачем ты так, — отозвалась девушка. — Ты же знаешь, я правда не могу.
— Вчера не можешь, позавчера не можешь, никогда не можешь! — раздраженно ответил парень, — Вообще не понимаю, почему и терплю все это? И в качестве оплаты — только обещания и невинные поцелуи…
Третий свидетель сцены упорно не поднимал взгляда от стола, но ухмылялся краем рта. Девушка, нет, скорее девочка, едва не плакала, пытаясь освободить руку, но при этом не решалась проявить настойчивость. Парень кривился гневно. Здоровенный такой, крутолобый бычок. Что она в нем нашла?
— Выбирай! — угрюмо процедил он. — Или я, или этот твой крылатый.
— Я… Но Боир, это нечестно! — вскрикнула девочка.
— А со мной так поступать честно? Что я, железный? Если любишь меня, то выбирай!
— Я люблю тебя, — растерянно пролепетала девочка, жалко улыбаясь дрожащими губами.
— Даю тебе времени до завтра… — произнес мрачно Боир, состроив на физиономии выражение оскорбленное и трагически-решительное.
Девочка потерянно постояла рядом с ним, кусая губы, неуверенно повернулась и пошла к выходу, то и дело с надеждой оглядываясь. Парень демонстративно сел к ней спиной и процедил, обращаясь к оставшемуся товарищу:
— Связался на свою голову с цыпленком. То ей нельзя, этой ей нельзя… Проклятье!
— Чего ты к ней прилип? Вот узнает Уна, визгу будет… — живо откликнулся его собеседник, перестав притворятся, что его интересуют узоры на столешнице.
— А не узнает, коли никто не брякнет…
— На кой она тебе сдалась, эта малолетка? Ты старше ее на миллион зим.
— Может это любовь? — Боир блаженно зажмурился.