А сегодня стражники не только не удивились, услышав мое имя, и не поспешили избавиться от меня, а скорее обрадовались этому факту. Каждый их жест, каждое слово помимо воли выражало с трудом сдерживаемое озлобление. Они не слушали меня. Они заранее знали все ответы. И я не понимал, что происходит до тех пор, пока роковое слово не достигло моих ушей. «Убийство»! Неподалеку от того места, где стражники отыскали нас, ночным дозором был обнаружен еще один свежий труп.
То-то я удивлялся, что стражи так быстро явились…
Любые оправдания стражники, разозленные творящимся в их Городе ужасом, отметали сразу. Сейчас говорить с ними было бессмысленно. Очередная смерть взъярила их до такой степени, что окажись возле места убийства грудной ребенок, они бы и его признали виновным. Поэтому я потребовал представителя Гнезда и замолчал, не желая больше лепетать объяснения, которые никто не слушал.
В итоге я и очутился в этой тихой, темной комнатке с единственным окошком.
Крысопаук обиженно повозился в углу, пытаясь устроиться на жестком полу, потом бочком прокрался вдоль стены и тихонько вскарабкался обратно на тюфяк, свернувшись клубком в уголке и боязливо косясь на меня блестящими глазками. Опасным он не казался, и я не стал прогонять его.
Дракон не давал о себе знать, но я чувствовал, что он рядом, как всегда. Обиды драконы не таили никогда, но мстить умели — холодно и безразлично, словно исполняя скучный долг. Мне хотелось о многом расспросить его, но я знал, что сейчас он не сочтет нужным ответить. Дракон защитил меня, потому что так было нужно, вот и все, что я мог бы добиться от него, вместо ответа. Однако это его равнодушное «нужно» включало слишком многое. Драконы не любят людей. Своих всадников они защищают только потому, что знают: в случае гибели всадника — гибнет и его дракон. Это однозначно. И на защиту своего владельца дракон встает, повинуясь не кодексу чести, как наивно предполагают многие романтики, а под давлением инстинкта самосохранения. Кодекс чести у них есть, но в нем нет даже упоминаний о людях. Драконы не вмешиваются в человеческие конфликты без должных оснований. А должным основанием для дракона служит только угроза жизни его хозяину. Следовательно, мне недавно угрожала смертельная опасность.
Как я уже упоминал, драться мне приходилось неоднократно. Но ни разу мой дракон не вступал в бой, хотя был случай, когда очередное выяснение отношений закончилась для меня многодневным пребыванием на больничной койке. Временами я ощущал присутствие своего дракона и драконов своих противников, как фон, ибо эти твари воспринимают гнев своих всадников, ярость, ненависть, как отголоски своей сущности, эмоции силы, но и только. Что же заставило дракона прийти мне на помощь? Мои новые знакомые были, конечно, неприятными ребятами, но ситуация в тот момент еще не стала критической…