Губернаторша расцеловала ее в обе щечки, а его превосходительство, привстав, приложился к ручке. Поп благословил ее, осенив крестом. Изнемогая от счастливого волнения, вся зардевшись юным румянцем, барышня поплыла по паркету назад, сопровождаемая вежливыми завистливыми аплодисментами.
И тогда возник тучный, с апоплексической шеей мосье Тартаковский. Он выкатился из-за колонны на своих коротеньких ножках под руку с задыхающейся супругой. Они оба склонились в глубоком поклоне, насколько позволила одышка.
В публике сделалось смятение: дамы наморщили свои прелестные носики, мужчины недоуменно вскинули брови. Отдуваясь и сопя, мосье Тартаковский порылся в недрах своего обширного сюртука, извлек кошелек, из него — сторублевую хрустящую ассигнацию и, победоносно взглянув на холеных гостей, двумя пальцами положил на поднос.
Жена губернатора удивленно приподняла бровь.
Губернаторша(кисло). Браво.
Мадам Тартаковская поспешно протянула губернатору свою, унизанную кольцами, руку для поцелуя, но он, должно быть, по старости, не разглядел ее порыва.
Мосье Тартаковский извлек из кошелька еще одну ассигнацию, поразмыслив, добавил вторую и положил на поднос, прихлопнув все три ассигнации ладошкой.
Тартаковский. Для наших страждущих братьев во Христе.
И всхлипнул, сдерживая обуревающие его чувства.
Поп вознес крест для благословения над лысой головой еврея, но, поразмыслив, безмолвно вернул крест на свою грудь.
Губернаторша (стараясь загладить неловкость). Благодарю вас, господин Тартаковский, наш христианский Бог, непременно примет во внимание вашу щедрость и великодушие. А пока, исполнив свой долг, можете вернуться на свое место.
Оркестр на хорах грянул туш.
Но супруги Тартаковские так и не вернулись на свое место. Ибо из-за кресла губернатора выросла высокая мужская фигура, в ладно сидящем на нем вечернем костюме, и женская, в черном домино.
Беня и Соня, а это были они, приветливо улыбнулись публике по левую сторону зала, а затем по правую. После чего Беня обратился к публике как можно галантней, но с неистребимым еврейским акцентом.
Беня. Дамы и господа! Высокоуважаемая публика! Зачем нервничать? Зачем портить свою кровь? Бал продолжается, дамы и господа!
Оркестр захлебнулся и умолк на полуноте.
Публика застыла. Мужчины, сидевшие в креслах, вскочили на ноги.
Крепкие, элегантно одетые фигуры с прикрытыми черными масками лицами появились в разных концах бального зала. Очень вежливо, они лишь легким касанием пальцев, вернули гостей в кресла. Беня, тоже в маске, продолжает свою речь, белозубо улыбаясь своим слушателям.