Первый маклер. А что вы имеете? Именно сейчас?
Второй маклер. Именно сейчас? Сахарный диабет.
Первый маклер. И почем вагон диабета?
А цыганка с белой собачкой метет пыль своей длинной юбкой в другом конце базара. Она остановилась возле слепого старика в черных очках. Он позвякивает медной мелочью в железной банке и поет, вернее, пытается петь своим надтреснутым, еле слышным голосом. Толпа обтекает его с полным безразличием, и ни одного гроша не упало в его банку с тех самых пор, как подошла цыганка.
Цыганка. Это не дело, слепой. С таким пением протянешь ноги с голоду.
Она сняла со спины гитару, пробежала пальцами по струнам. Собачка как по команде встала перед ней на задние лапы, а передними замахала, словно приглашая порадовать слушателей и показать, как надо петь. Она еще не пела, а только перебирала струны, а народ уже стал задерживаться в этом месте и скоро образовал толпу вокруг цыганки и ее белой собачки, жалкого слепца с мелочью в железной банке.
И тогда она запела удивительно приятным, глубоким, знойно-медовым голосом.
Цыганка.
Не уезжай ты,
мой голубчик,
Печально жить мне без тебя.
Дай на прощанье обещанье,
Что не забудешь ты меня.
Толпа слушает во все уши, разинув рты от удивления.
Названивая своей жестянкой, слепой спешит обойти слушателей и собирает богатую жатву. Монеты так и звенят, ударяясь о дно жестянки. От возбуждения успехом он даже снял черные очки — атрибут его профессии, обнаружив открытые и зрячие глаза.
Цыганка.
Скажи ты мне,
Скажи ты мне,
Что любишь меня,
Что любишь меня.
Немолодая полная дама оценивающе смерила цыганку через лорнет, на золотой цепочке свисающий с дряблой шеи, и шепнула господину в чесучовом костюме и панаме.
Дама. Что за голос, Жан! Чистое бельканто. Ее бы хорошенько отмыть, и я бы не удивилась, услышав ее в нашей опере. Не правда ли, Жан?
Придавив гудящие струны гитары ладонью, цыганка оборвала звук.
Цыганка. А тебя, старая дура, отмоют перед погребением, и от этого ничего не изменится. Верно я говорю, старый козел?
Господин в чесучовом костюме затряс козлиной бородкой.
Господин. Полиция! Полиция! А где эта цыганка? Куда она делась? Задержите ее!
Дама раздраженно дернула его за рукав.
Дама. Идиот! Лучше скажи мне, где мой лорнет? И золотая цепочка? Она только что висела у меня на шее.
Шум и гомон базара прорезал заливистый полицейский свисток.
А цыганка насмешливо наблюдает за переполохом на безопасном расстоянии, приставив к глазам лорнет на золотой цепочке.
Цыганка (собачке). Тебе не кажется, Белочка, что здесь слишком шумно? А? Это не для наших нервов. Не думаешь ли, мое солнышко, что теперь самое время нам неспеша прогуляться в гавань. У меня есть предчувствие, что нас там ждут.