Для меня эта история служила страшным напоминанием о Винланде, но для взопревшего хуторянина, от которого я услышал этот рассказ, едва сойдя на берег, это была самая свежая сплетня дня. Я тогда помогал ему складывать сено в сарай, чтобы расплатиться за ночевку.
— Это дело станет главным на следующем Альтинге, уж можешь быть уверен, — говорил он, утирая блестящий лоб тыльной стороной руки. — Вот будет тяжба! Такой давненько не было. Люди Ньяля выдвинут обвинение против поджигателей и потребуют виры за его смерть, а поджигатели, само собой, для своего оправдания приведут столько людей, сколько смогут. А уж если этот сумасшедший Кари, сын Сельмун-да, тоже явится, одним богам известно, что будет. Я не откажусь посмотреть на это за все награбленные сокровища мира.
Имя Кари, сына Сельмунда, звучало везде, где люди обсуждали возможные последствия сожжения — так стали называть случившееся. Кари был зятем Ньяля, он один спасся из горящего дома, когда крыша провалилась внутрь. Он пробежал вверх по балке, одним концом упершейся в стену, и выпрыгнул наружу из дыма и огня, в тот же миг эта случайная лестница рухнула у него за спиной. Поджигатели окружили дом, готовые убить всякого, кто попытается сбежать. Но не заметили Кари в сумерках, ему удалось проскользнуть мимо, хотя одежда на нем и волосы тлели от жара. Он бросился в озерцо, чтобы загасить огонь. И вот он поклялся отомстить и теперь ради этого ходит по Исландии, созывая друзей Ньяля и клянясь в кровной мести. Судя по тому, что я слышал, Кари был врагом, которого поджигателям нужно всерьез остерегаться. Он слыл умелым воином, vikingr, повидавшим немало битв за морем. До прибытия в Исландию и женитьбы на дочери Ньяля он жил на Оркнейских островах как домочадец ярла Сигурда, властителя той земли, и отличился в нескольких жестоких схватках, среди прочих, в известной битве с морскими разбойниками, в которой спас двух сыновей Ньяля.
Едва я услышал историю Кари, как смутный еще план отыскать следы Гудрид сменился в моей голове иным, куда более привлекательным. Я счел годы и понял, что Кари, сын Сельмунда, служа у ярла на Оркнеях, вполне мог знать мою мать Торгунну. Он был на Оркнеях примерно в то же время, когда она, к изумлению всего дома ярла Сигурда, соблазнила Лейва Счастливчика и зачала от него сына. Коль скоро я отыщу Кари и расспрошу его о тех днях на Берсее, то, может статься, смогу узнать побольше о моей матери и о самом себе.
Увидеть же Кари, если хуторянин не ошибся, можно было на следующем Альтинге.
Если уж мои воспоминания имеют целью — во всяком случае, так мне представляется — исправить некоторые ошибки, допущенные славным Адамом Бременским в его истории и географии известного мира, то и следует мне, очевидно, сказать кое-что об Альтинге, ибо сомневаюсь, слыхал ли вообще сей бременский клирик об этом примечательном учреждении. Ибо нигде больше не встречал я в моих странствиях ничего подобного. Альтинг — это такой способ народоправства у исландцев. Каждый год первейшие хуторяне каждой четверти, а сей остров поделен на четыре четверти — западную, северную, восточную и южную — сходятся на местные тинги, где они обсуждают события, представляющие общий интерес, и улаживают споры между собой. Все существенные вопросы и все неулаженные тяжбы затем выносятся на Альтинг, всеобщий сход, который всегда имеет место в июле по десятой неделе лета. Истинными вершителями законов и судов справедливости здесь становятся богатые хуторяне, годи и вожди кланов. Простой же народ лишь смотрит и поддерживает своих покровителей, когда его призывают к этому. Однако же это сходбище — столь привлекательное сочетание ярмарочной площади, судебного собрания и лавочки сплетен, что каждый исландец, способный одолеть путь до Тингвеллира, является туда. Законоговорение — зрелище великолепное. Истцы и ответчики либо их представители являются перед присягнувшими судьями из равных им и взывают к обычаям своей страны. Вот здесь-то законоговоритель играет важнейшую роль. Он действует как третейский судья и решает, правильно ли были проговорены и применены обычаи. В итоге тяжба зачастую уподобляется словесному единоборству, и исландцы, собравшись толпой, слушают говорящих и разборчиво судят, кто более искусен в выворачивании закона наизнанку, себе на пользу, или в умении перехитрить противную сторону. Они ждут таких уловок от законников и редко бывают разочарованы.