– Вот, стало быть, как. Приехал издалека, а я тут продержал тебя на ногах, да еще наорал на тебя, словно ты часовой, заснувший на посту. Простишь ли ты мне?
– Нечего прощать. Я успел отдохнуть. Впрочем, я с удовольствием теперь сяду. Благодарю тебя.
Я благодарил его за кресло, которое он мне подвинул, после чего сам уселся в другое, по ту сторону дубового стола.
– Ты в своих донесениях ни словом не обмолвился о том, что младенец Мордред, возможно, остался жив. И Ульфин ничего такого мне не говорил.
– Едва ли это могло прийти ему в голову. Я и сам сообразил и сделал выводы, только когда вдоволь поразмыслил и понаблюдал уже после его отъезда. А доказательств моей правоты, кстати сказать, нет. И насколько все это важно или неважно, я могу теперь судить лишь по памяти о былых предчувствиях. Но одно могу сказать тебе: судя по той неге в костях, которую испытывает сейчас королевский прорицатель Мерлин, всякая опасность, прямая или косвенная, которая может грозить тебе от Мордреда, отстоит от тебя на многие, и многие годы.
Во взгляде, который он на меня обратил, не оставалось и тени досады. В глубине его глаз искрилась улыбка.
– Стало быть, у меня пока есть время.
– Да, время есть. То, что произошло, – худо, и ты бил прав, что сердился; но дело это уже наполовину забылось и скоро совеем уйдет из людской памяти в блеске твоих побед. Кстати о победах, повсюду только о них и говорят. Так что отложим прошлое и будем думать о будущем. Оглядываться назад, да еще в сердцах, – значит даром тратить время.
Напряжение наконец разрядилось, он улыбнулся знакомой мне улыбкой.
– Я понял тебя. Надо строить, а не ломать. Сколько раз ты мне это внушал. Но я всего лишь смертный, меня тянет сначала сломать, чтобы расчистить место... Ну ладно. Забудем. Есть много важных дел и забот, а что сделано, то сделано. Я, кстати, слышал, – улыбка его стала шире, – что король Лот думает податься в свои северные владения. Хоть он и постарался переложить вину на меня, похоже, что ему в Дунпелдире не слишком-то уютно. Оркнейские острова, я слышал, имеют плодородную почву, и летом там приятно, но в зимнюю пору они бывают совсем отрезаны от мира.
– Если только море не покроется льдом.
– А это, – заключил он со злорадством, отнюдь не королевским, – даже Моргаузе сделать не под силу. Так что на некоторое время мы сможем забыть Лота и его козни...
Он положил руку поверх вороха сваленных на столе бумаг и свитков. А я задумался о том, что, верно, искал Мордреда слишком близко: если Лот посвятил Моргаузу в свои намерения перебраться вскоре с двором на северные острова, она могла распорядиться так, чтобы и дитя переправили туда.