— Оставьте меня в покое, — прошептала она умоляюще.
— А вы попросите святую избавить вас от тягостной для вас безрассудной страсти дурака. Говорят, если прошептать свои желания возле священной реликвии, ваши молитвы будут непременно услышаны.
— Как жаль, что в замке нет ни одной такой реликвии, она бы мне пригодилась.
— Как раз есть. Спросите у своей матушки. Думаю, она вам подскажет.
Джулиана вовсе не собиралась ничего спрашивать у своей матери, и он, скорее всего, прекрасно об этом знал.
— О какой реликвии вы говорите?
— Если верить слухам, где-то здесь, в замке Фортэм, хранится кубок святой Евгелины. Полагаю, аббат об этом знает, — можете спросить у него.
— А зачем вы мне все это рассказываете? Чтобы я и впрямь обратилась за защитой?
— Я думал, вы хотите стать монахиней, миледи. Эти реликвии — бледная замена страсти для святых сестер.
— Меня не интересует страсть. И мне нет никакого дела до священных реликвий, а также до всего того, что вы еще собираетесь мне сообщить.
Она резко повернулась, но на этот раз он не сделал ни малейшей попытки удержать ее. Он просто стоял и молча смотрел на нее своими странными, колдовскими глазами.
Было совсем не трудно сбежать из зала, едва только Николас отпустил ее. Похоже, из всех присутствующих только шут и обращал на нее внимание. Хотя ради справедливости Джулиана готова была признать, что Изабелле тоже было не совсем все равно, есть здесь ее дочь или нет. Джулиана выскользнула в коридор и с облегчением вздохнула, окунувшись в благословенную тишину после громкого назойливого шума главного зала. Но, сделав несколько шагов, тут же налетела на кого-то, едва не сбив его с ног.
— Прошу прощения, — сказал она, схватив незнакомца за бархатный рукав. — Я не видела, куда шла.
— Ничего страшного, миледи.
Это был ребенок — или нет, скорее юноша, но еще далеко не мужчина. У него были длинные шелковистые черные волосы, прелестное женственное личико и самые необыкновенные синие глаза, которые она когда-либо встречала в своей жизни. Юноша ласково улыбнулся ей, и Джулиана вдруг подумала о своих так и не родившихся детях. Были бы они так же красивы, как этот незнакомый молодой человек? Улыбались бы с такой же чарующей нежностью?
— Я Гилберт, воспитанник сэра Хью, — представился юноша нежным мелодичным голосом. — Я, конечно, знаю, что вы дочь леди Изабеллы. Она с таким нетерпением ждала вашего появления здесь.
— Да, — без всякого выражения подтвердила Джулиана, не зная, что еще сказать.
— Это так тяжело, когда тебя разлучают с мамой, — продолжал Гилберт. — Для девочки гораздо тяжелее, я думаю, но видит Бог, я тоже страшно скучаю по своей маме.