— Давай напролом!
Набрав скорость, автобус все же въехал в ворота, чуть было не раздавив постового.
Стоило только Уберу Хардсону, то есть Уберу Тиньолю и его спутнику — Теодору Бату выставить одну ногу из самолета, на котором они впервые после Линдберга пересекли Атлантику, как ими овладела ликующая толпа. Героев подхватили и победоносно понесли по полю.
Убер Тиньоль был худощавый мужчина высокого роста. У него было костлявое, с резкими чертами лицо, выпуклый лоб и редкие волосы. Отвечая усталой улыбкой на обращенные к нему бурные приветствия, он первым делом запустил руку в карман комбинезона, достал оттуда измятую пачку сигарет, коробок спичек и принялся с явным удовольствием затягиваться, коротко и торопливо. После этого он оглянулся вокруг, надеясь увидеть в этой толпе лица своих друзей.
Увы! Сумев все же прорваться через ворота, месье Ванс и Сантер столкнулись с новыми препятствиями. Им пришлось выйти из автобуса, оказавшегося заблокированным толпой. Действуя локтями, они пытались протиснуться сквозь ряды зевак. Инспектор Воробейчик приказал своим людям наблюдать за летчиком и во что бы то ни стало попытаться пробраться к нему, а затем обернулся и поискал глазами стоявшего за минуту до этого рядом с ним Сантера, однако тот будто бы испарился.
Убер никогда не мог мириться с пассивной ролью, о чем свидетельствовал его последний подвиг. Иными словами ему надоело победно восседать на чужих руках в то время, как толпа только еще входила во вкус чествования. Наклонившись к уху человека, на котором он сидел верхом, Тиньоль любезно попросил опустить его на землю. Однако тот лишь расхохотался в ответ и еще сильнее прижал к себе ноги героя. Тогда Тиньоль начал так вертеться и брыкаться, что его поклонникам не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Встав на ноги, Тиньоль, он же Хардсон, испытал нечто вроде головокружения, что заставило его поначалу опереться о чье-то спасительное плечо. Затем, чтобы размять ноги, он, как козленок, несколько раз подпрыгнул на месте и прежде, чем кто-либо успел догадаться о его намерениях, бросился вперед, рассекая ряды своих почитателей, устремляясь к пустынной части поля.
Чувство досады, вызванное тем, что он не увидел на аэродроме друзей, сменилось острым желанием почувствовать себя свободным от толпы и, не теряя ни секунды, бежать к условленному месту встречи. В том, что друзья не пришли его встретить, была вина только его самого. Ему не следовало брать псевдоним для того, чтобы как можно сильнее поразить их. И конечно же, никому из них не попалась на глаза та газета с его фотографией, и поэтому неудивительно, что никто из них не смог признать в Хардсоне Тиньоля.