— На летное поле мы поедем завтра, — мягко ответила Нэнси.
Десмонд Уильямс предупредил ее — да она и сама это почувствовала, — что с Кэсси надо обращаться очень мягко.
Девушка оказалась в новом, совершенно незнакомом мире и вначале может почувствовать испуг и растерянность. В то же время Кэсси умна и независима. Ему совсем не хотелось, чтобы его новая протеже решила, что это все не для нее. Напротив, он желал, чтобы ей это понравилось.
— Мистер Уильямс не хочет, чтобы вы выбились из сил в первый же день, — улыбнулась Нэнси.
Они сели за ленч, хотя Кэсси совсем не ощущала голода.
— В пять часов у вас пресс-конференция. Парикмахерша придет сюда в три. А до этого нам с вами о многом нужно поговорить.
Это прозвучало так, будто они две подружки, которые готовятся к вечеринке. Однако у Кэсси голова шла кругом. Секретарша Уильямса, мисс Фитцпатрик, удалилась, оставив перед уходом кипу бумаг с описаниями самолетов.
И все это Кэсси должна прочесть. Таково требование мистера Уильямса. Мисс Фитцпатрик сообщила также, что мистер Уильямс заедет за Кэсси между четырьмя часами и половиной пятого.
— Он повезет вас на пресс-конференцию, — объяснила Нэнси после того, как за секретаршей закрылась дверь.
Она произнесла эти слова таким тоном, как будто для Кэсси это большая честь. Наверное, так оно и было, но все же Кэсси испугалась до смерти. Она всех их боялась. Сейчас она сидела неподвижно и в отчаянии смотрела на Нэнси Фэйрстоун. Что это, к чему? Что все это значит? Что она здесь делает? И какое это имеет отношение к самолетам и к пилотажу?
По выражению лица Кэсси Нэнси догадалась, о чем она думает, и попыталась приободрить девушку:
— Я знаю, вначале это все выглядит и звучит пугающе. — Она произнесла это спокойно, со своей мягкой улыбкой.
Хорошенькая женщина. Однако в ее глазах Кэсси сразу заметила какую-то печаль. Тем не менее Нэнси, казалось, твердо решила сделать так, чтобы Кэсси все же почувствовала себя как дома в этой непривычной обстановке.
— Но я даже не знаю, с чего начать… — неуверенно произнесла девушка.
Кэсси захотелось плакать, но она знала, что этого делать нельзя. Эти люди так добры к ней, но уж слишком много нового ей надо воспринять. Она не знает, чего от нее ждут, что ей говорить на пресс-конференции. Единственное, чего ей сейчас хочется, — так это познакомиться с самолетами или хотя бы почитать о них. А вместо этого она должна думать о том, как выглядит, как одета, как звучит ее речь. Это все ее пугало, и даже теплота Нэнси Фэйрстоун мало утешала.
Похоже, ее привезли сюда не столько для полетов, сколько для какой-то демонстрации.