Кейт начала с того, что попробовала встретиться со своими прежними друзьями и подругами, но обнаружила, что у нее с ними осталось очень мало общего. Джо занимал в ее жизни слишком большое место, на протяжении семи лет она жила им, его интересами, пока ее подруги выходили замуж, рожали детей, разводились и снова выходили замуж. Не зная, чем еще заняться, в конце января Кейт перебралась в Нью-Йорк, где ей предложили место в музее «Метрополитен». Кейт предстояло работать заместителем куратора отдела Древнего Египта, что, по крайней мере, соответствовало полученной ею в колледже специальности. К февралю она нашла подходящую и недорогую квартирку и переселилась в нее из отеля. Теперь можно было понемногу строить новую жизнь, но Кейт даже не представляла, с чего следует начинать. Будь ей лет сто, она бы, возможно, нашла, чем скрасить остаток отпущенного ей срока. Но Кейт еще не исполнилось двадцати пяти, она могла смело рассчитывать лет на сорок и не знала, чем занять столько времени. В душе ее царила пустота, которую невозможно было заполнить без Джо.
Она очень тосковала по нему, и не только по ночам, но и днем, когда работала, а вернее — исполняла служебные обязанности. Постепенно она стала ненавидеть выходные и праздники, хотя на уик-энды чаще всего ездила к родителям в Бостон. Джо был повсюду, он мерещился ей в автобусах, в подземке, на улице — совсем как когда-то, когда она думала, что он погиб. И что было хуже всего, Кейт постоянно читала о нем в газетах. Семь лет назад журналисты писали о рекордах, которые он поставил; теперь они рассказывали о том, какие удивительные самолеты он строит на своих предприятиях в Нью-Джерси. А Джо не только строил самолеты, но и летал на них. В апреле он добился крупного успеха на Парижском авиационном салоне — Кейт узнала об этом из газет и была очень рада и горда, хотя всегда считала, что именно самолеты отняли у нее Джо.
Кейт отлично понимала, что нужно как можно скорее избавиться от этого наваждения, но ничего не могла с собой поделать. Джо стал частью ее души, и ей оставалось только либо броситься под автобус, либо тихонько ждать старости, пока милостивая смерть не избавит ее от мучений. Иногда, впрочем, ей казалось, что она уже умерла. Порой, просыпаясь по утрам, Кейт никак не могла сообразить, где она находится и что с ней, и только вспомнив о Джо и почувствовав в сердце острую боль, начинала сознавать, что еще жива.
Однажды, прожив в Нью-Йорке без малого год, Кейт отправилась в бакалейную лавку, чтобы купить корм для собаки. Недавно она завела щенка, чтобы не чувствовать себя так одиноко, и теперь пробовала разные виды собачьих консервов, стараясь выбрать лучшие. Втихомолку она посмеивалась над собой, так как всегда считала, что собак и кошечек заводят только старые девы, которым не о ком больше заботиться, но все-таки щенок порой отвлекал ее от тяжелых мыслей. Побросав пакеты и консервы в тележку, Кейт повернулась, чтобы идти к выходу, и… оказалась лицом к лицу с Энди, который держал в руках объемистый бумажный пакет. Он был в строгом синем костюме, в белоснежной сорочке, и показался ей очень красивым и заметно возмужавшим. Кейт была уверена, что он давно женился, поэтому заговорила с ним без малейшего стеснения, как со старым другом, каковым, собственно говоря, она всегда его считала.