Но она должна была жить, и сама знала это. У нее были дети, и Кейт не могла их бросить. Что ж, оставался один способ как-то пережить потерю: притвориться, будто Джо умер. Впрочем, в каком-то смысле так и было…
— Вы с детьми можете оставаться в квартире столько, сколько вам нужно, — сказал Джо. — До конца года я все равно буду работать в Калифорнии… И вообще, я считаю, что головной офис пора переносить в Лос-Анджелес: в ближайшем будущем он обещает стать одним из крупнейших деловых центров страны.
— Значит, ты уже давно все распланировал? — ужаснулась Кейт. — Когда, Джо?! Когда ты понял, что я тебе больше не нужна?
— Я понял это… некоторое время назад. Наверное, еще летом… Просто я решил, что сейчас — самый подходящий момент для… Ведь мне в любом случае пришлось бы уехать очень надолго. Да и бессмысленно продолжать мучить друг друга.
Кейт машинально кивала, с удивлением глядя на Джо. У него было такое лицо, будто она причинила ему ужасную боль, предала его, совершила что-то еще более страшное. Но ничего такого Кейт не делала — разве что вышла за него замуж. Это было единственным, на что Джо никогда бы не пошел по собственной воле, но, когда они поженились, он даже был как будто доволен. Во всяком случае — в первое время… Кейт, во всяком случае, была уверена, что интересна ему, она чувствовала, что восхищает его, приводит в восторг, в трепет, его влекло к ней, как бабочку к огню. Но это было, пожалуй, все. Джо не нужно было ее тепло, ее нежность и забота — ему нужно было только небо, и в него он возвращался теперь, побыв на земле ровно столько, сколько смогло выдержать его созданное для полета сердце.
На этом разговор практически закончился, и они легли спать. Джо заснул почти сразу, а Кейт еще долго не спала. Она плакала, гладила его по голове, вглядывалась в его лицо в слабом свете ночника и наконец поняла, что не может сейчас быть рядом с ним — иначе у нее разорвется сердце. Тихонько поднявшись, она перешла в детскую и остаток ночи провела там.
Прощаясь с Кейт утром перед тем, как ехать в аэропорт, Джо тщательно выбирал слова, чтобы не будить в ней ненужных надежд. Он ясно дал ей понять, что не передумает и что он не просто улетает в длительную командировку. Джо уходил от нее навсегда, и Кейт поняла это, почувствовала каждой клеточкой своего тела, каждой частицей своей души.
— Я люблю тебя, Джо, — сказала она ему на прощание, и на мгновение Джо снова увидел перед собой ту семнадцатилетнюю девушку, которую встретил однажды на званом вечере, — юную и свежую, в атласном голубом платье, с шапкой густых темно-каштановых волос. Он до сих пор помнил ее глаза — большие, голубые, словно озера. Глаза остались те же, но сейчас их, как будто дымом, затянуло пеленой невыразимой муки.