Она выкрикивала эти обвинения с горячностью, к которой ни Алекс, ни Сэм не были готовы. Вырвавшись из объятий Алекс, Аннабел убежала в свою комнату и захлопнула за собой дверь, из-за которой вскоре послышались безутешные рыдания. Родители поочередно пытались успокоить дочку, но все было напрасно. Наконец Алекс решила оставить ее на некоторое время в одиночестве и медленно прошла на кухню. Сэм был уже там. Он стоял и смотрел на нее, онемев от страдания и чувства вины. Никогда в жизни он не чувствовал себя так паршиво, как сейчас.
— Как всегда, во всем виновата я, — жалобно вздохнула Алекс, такая же угрюмая, как ее муж.
— Постепенно она начнет ненавидеть меня, не беспокойся. Ни ты, ни я ни в чем не виноваты. Просто, все так сложилось.
— Она сумеет с этим справиться, — неуверенно сказала Алекс. Ей бы суметь. — Если она поймет, что ты живешь совсем близко, и будет почаще тебя видеть, она со временем научится относиться к этому более спокойно. Ты должен приложить к этому максимум усилий.
— Конечно, — откликнулся Сэм, раздраженный этой лекцией. — Я хочу, чтобы она общалась со мной так часто, как ты мне это позволишь.
— Ты можешь брать ее к себе, когда захочешь, — благородно заявила Алекс. Ей было неуютно от мысли, что они делят дочь так, как будто это какой-нибудь канделябр. Вдруг она вспомнила о своих собственных планах. — А что ты делаешь в этот уик-энд?
Сэм как-то обмолвился, что хочет взять ее в Хэмптонс на День памяти павших. Он снял там дом на четыре дня и считал, что Аннабел должно там понравиться. Алекс не возражала.
— Мои планы не изменились, если она, конечно, согласится со мной поехать.
— Она сердится на меня, а не на тебя, не забывай. Все будет в порядке, не волнуйся, — заверила она его. Алекс с Броком собирались поехать на Файр-Айленд.
С тяжелым сердцем Алекс пошла в комнату Аннабел. Девочка лежала на своей кровати с таким видом, как будто у нее разбито сердце.
— Прости нас, дочка, — ласково сказала Алекс. — Я знаю, что это тяжело. Но папа по-прежнему тебя любит и будет часто-часто с тобой видеться.
— А ты будешь ходить со мной на балет? — спросила Аннабел, вконец запутавшись в том, кто куда уходит. Четырехлетней девочке переварить все это было слишком трудно — впрочем, как и сорокатрехлетней Алекс. И Сэму, которому только что исполнилось пятьдесят.
— Конечно, все будет по-прежнему. Каждую пятницу мы будем ходить с тобой на балет. Я больше не буду болеть. Я перестала принимать свое лекарство.
— Совсем перестала? — с подозрением спросила Аннабел.
— Совсем перестала, — твердо ответила Алекс.