— А твои волосы снова вырастут?
— Думаю, что да.
— А когда?
— Скоро. Мы снова будем, как близнецы.
— И ты не умрешь?
Для каждого из них это был больной вопрос, и обещать что-либо по этому поводу было трудно.
— Нет. — Алекс чувствовала, что в данном случае гораздо важнее раз и навсегда успокоить Аннабел, чем говорить ей всю правду. Никаких гарантий быть не могло, но не было и признаков рецидивов.
— Я не умру. Я выздоровела.
— Это хорошо, — улыбнулась Аннабел, почти готовая простить ее за то, что она упустила папу. — Тогда зачем же папа уходит? — наивно продолжала она.
Как ей было это объяснить?
— Потому что там он будет счастливее. И это для него очень важно.
— А здесь, с нами, он разве не счастлив?
— Сейчас — уже нет. Ему хорошо с тобой. Но не со мной.
— Я же говорю тебе, что он на тебя сердится, — снова упрекнула она свою маму, — а ты меня не слушаешь.
Алекс рассмеялась, поняв, что все будет хорошо. Им всем удалось пережить этот кошмар. С их семьей произошла страшная вещь, но они смогли справиться с посланным им коварной судьбой испытанием.
Она пошла выяснить, где Сэм, и обнаружила его в комнате для гостей — он собирал сумки. Большая часть его вещей оставалась здесь, хотя он сказал ей, что собирается переехать в течение двух недель. Месяц он должен был прожить в «Карлайле»[2], пока квартира не освободится. Переезжать в квартиру Дафны ему не хотелось, и «Карлайл» казался ему золотой серединой и местом, куда не стыдно позвать Аннабел.
— Все будет в порядке. Сейчас она потрясена, но я уверена, что она привыкнет к этой мысли, — грустно сказала ему Алекс.
— В пятницу я заберу ее из садика и возьму с собой в Саутхэмптон. А в понедельник вечером мы вернемся.
— Хорошо, — кивнула Алекс, осознав, что они только что перевели свои отношения в новую фазу. Несмотря на то что в течение шести месяцев он постоянно пропадал и возвращался.
Только сейчас это было узаконено. Они сказали о своем решении Аннабел. Итак, они расставались — не разводились, но собирались жить отдельно. Мир — их маленький мир — изменился до неузнаваемости.
— Бедная девочка, — сочувственно сказал Брок, когда Алекс пересказала ему события того вечера. — Наверное, ей очень трудно это все понять. Это даже взрослым трудно.
— Она ругает за это меня. Говорит, что, если бы я не заболела, папа бы на нас не сердился. В этом есть доля истины, но я подозреваю, что наш разрыв назревал уже давно, просто на поверхность ничего не вылезало. Теперь я понимаю, что мой брак не был таким безупречным, как мне казалось раньше, иначе бы он не развалился так стремительно.