— Спасибо, что ты пришла, — прошептал он.
Алекс кивнула. Она видела в его глазах тревогу, но он казался готовым вынести все, что ему предстоит. Сэму уже было известно, что в случае признания его виновным ему предоставят тридцать дней на то, чтобы устроить свои дела, прежде чем отправиться в тюрьму. Это означало, что он сядет после Рождества. Эта мысль грызла его, когда судья призывал к порядку в зале суда.
Окончание процесса пришлось на середину декабря. Сэм давал показания, и его свидетельство показалось всем эмоциональным и очень трогательным. Один или два раза, когда его переполняли эмоции, ему приходилось останавливаться. Журналисты строчили в своих блокнотах, а Алекс слушала и понимала, что она ему верит. Она знала, каким кошмарным это время было для них обоих, помнила, что и он, и она были явно не в себе. Его роман с Дафной, конечно же, мог далеко не лучшим образом подействовать на присяжных. Алекс была удивлена тому, с каким бесстрастием она выслушивала все подробности. Дело было на редкость интересным, но она не позволяла себе думать, что Сэм может отправиться в тюрьму. Она даже не разрешала себе вспоминать о том, что когда-то она его любила. Это было бы слишком больно.
После этого к присяжным обратились четыре адвоката. Их выступления были достаточно проникновенными, а речь Филипа показалась Алекс весьма четкой и сильной с точки зрения фактов. В ней подчеркивались произнесенные Сэмом слова о том, что болезнь жены и собственная глупость ослабили его бдительность, заставив его считать вполне приемлемым нечто отвратительное и недопустимое с точки зрения закона. Основным аргументом было то, что он не знал о махинациях своих партнеров. Сознательно он никого не обокрал и не участвовал в происходящем. Короче говоря, он не был их сообщником.
Суд прервал слушания на пять дней, чтобы вынести решение, еще раз обработав все свидетельские показания и фактические данные. Наконец настал последний день процесса. Сэм и его бывшие партнеры были бледны как бумага; их попросили встать, когда появился суд. Алекс заметила, что Саймон пытался изображать презрение, но на это никто не купился — его лицо тоже было белым. Подобно остальным, он был смертельно напуган; впрочем, Алекс было жалко только Сэма. И бедную маленькую Аннабел. Что будет, если ее папа попадет в тюрьму? Кто-то из ее друзей по садику уже сказал ей об этом, и Сэм с Алекс пытались как-то объяснить ей, что происходит, но все было тщетно. Оставалось только надеяться на присяжных.
Старшиной присяжных была женщина, которая зачитывала вердикты ясно, громко и четко. Она начала с Тома, перечислив все его тринадцать обвинений, и после каждого из них она произносила единственное слово. Виновен. Виновен. Виновен. Казалось, это будет продолжаться вечно. То же повторилось с Ларри и Саймоном. В зале суда стало очень шумно, скамьи для прессы бурлили, и судье даже пришлось изо всех сил стучать своим молотком, призывая всех к порядку.