Беттина вошла в здание со смешанным чувством благоговения, возбуждения и страха. Оглядевшись по сторонам, она никого не увидела, лишь слышала свои шаги по голому деревянному полу. Все вокруг, казалось, было пропитано пылью; в помещении царил какой-то чердачный запах.
— Что вам угодно?
Перед ней возник мужчина в синих джинсах и футболке, с наглыми голубыми глазами и большим, чувственным ртом. Густые светлые вьющиеся волосы придавали его лицу благообразие, которое, однако, сводилось на нет нахальным выражением глаз.
— Что вам угодно? — повторил он.
— Я пришла… Это я вам звонила утром. По объявлению в газете, — от нервного перенапряжения ей трудно было собраться с мыслями, но она взяла себя в руки и продолжала: — Меня зовут Беттина Дэниелз. Я ищу работу.
Беттина протянула руку, как бы просительно, он не пожал ее, а только глубже запихнул свои руки в карманы джинсов.
— Не знаю, с кем вы говорили. Во всяком случае, не со мной, иначе я попросил бы вас не беспокоиться, поскольку у нас все укомплектовано. Утром мы отдали последнюю женскую роль.
— Я не актриса, — произнесла Беттина с радостным выражением, и мужчина чуть не засмеялся.
— По крайней мере, вы — первая, кто честно говорит об этом. Может, вам и стоило бы дать роль. Однако простите — поздно, — он равнодушно передернул плечами и собрался уходить.
— Постойте, вы не поняли… Я ищу любую другую работу.
— Какую же? — он беззастенчиво разглядывал ее, и если бы Беттина не была в таком волнении, она с удовольствием съездила бы по его физиономии.
— Какую дадите… Свет, занавес — что у вас есть.
— А вам приходилось работать раньше? Она чуть приподняла голову и сказала:
— Нет, никогда. Но мне очень хочется. Я научусь.
— Зачем вам это?
— Просто мне нужна работа.
— Ну так пойдите в секретарши.
— Не хочу. Мне хочется работать в театре.
— Потому что это престижно? — в его глазах по-прежнему была наглая усмешка, и Беттина начала мало-помалу сердиться.
— Нет, потому что я собираюсь писать пьесу.
— О, Господи, так вы тоже — одна из тех, что мечтают в один прекрасный день получить Пулитцеровскую премию.
— Нет, я не так тщеславна. Просто мне хочется поработать в настоящем театре, вот и все.
Беттина нисколько не сомневалась, что потерпела поражение. Работы ей здесь не видать. Этот хмырь успел возненавидеть ее. Как пить дать, успел.
Он довольно долго разглядывал Беттину, а потом подошел ближе и спросил:
— Вы хоть что-нибудь знаете о работе в осветительном цехе?
— Немного.
Беттина лгала, но теперь ей уже было все равно. Она решила использовать свой последний шанс.