Интимных отношений между ними уже давно не было. Он не прикасался к ней с той роковой ночи перед смертью Энни, когда они убедили друг друга в том, что у нее обыкновенная простуда.
Они оба продолжали корить себя, и одна мысль о том, чтобы заняться любовью, вызывала у супругов отвращение. Никакой любви, никакой близости, никакой заботы о ком бы то ни было, думала Лиз.
Она чувствовала, что после смерти Энни потеряла обоих своих мужчин — и Джона, и Томми, — и относилась к этому факту с полным равнодушием и апатией. Ее словно бы отрезало от самых близких ей людей, она как будто бы замерзла, но за этой ледяной маской пряталась ее боль.
Страдания Джона были гораздо более очевидными. Он не мог таить своих мучений. Его угнетала потеря не только любимой дочурки, но и жены, и сына. Ему некуда было пойти, некому поведать о своих чувствах, и не было человека, в чьем обществе он обрел бы душевный покой.
Наверное, он мог бы изменить своей жене, но ему мало было одного секса — Джону хотелось той душевной и физической близости, что была между ними раньше и что уже нельзя было вернуть никакими способами.
Лиз прошла в ванную, раздеваясь на ходу, и Джон пошевелился и что-то пробормотал.
Надев ночную рубашку, она растолкала мужа перед тем, как выключить свет.
— Переоденься в пижаму, — произнесла она таким тоном, каким разговаривают с неразумным ребенком или с незнакомым человеком.
Так могла бы сказать медсестра пациенту, а не женщина, которая когда-то его любила.
С минуту он сидел на краю кровати, пытаясь вспомнить, что с ним происходит, а затем посмотрел на нее снизу вверх.
— Прости меня за сегодняшнее, Лиз. Знаешь, у меня просто из головы вылетело. Наверное, я просто переволновался, представляя, что меня ждет. Вернуться домой к обеду, словно в прежние времена, начать все сначала… ну, в общем, ты понимаешь. Я не знаю. Я не хотел все испортить.
Однако он это сделал. Сама судьба все испортила. Энни нет, и ничто не вернет ее назад.
Они никогда больше ее не увидят. И никогда не смогут жить по-прежнему.
— Ничего, — неубедительно ответила Лиз. — В другой раз соберемся все вместе и пообедаем.
Ее слова звучали неискренне.
— Правда? Я бы очень этого хотел. Мне так не хватает твоих обедов.
В этом году они все похудели — эти чудовищные семь месяцев не прошли для них даром. Джон заметно постарел, Лиз выглядела изможденной и несчастной — особенно сейчас, после того как узнала, что детей у нее больше не будет.
Джон прошел в ванную и переоделся в пижаму. Он улегся в их общую постель, где когда-то они с женой получали друг от друга столько удовольствия.