— Ну-ка, к стулу меня, давай, давай, погодь, хорошо, ништяк. — Буркин ловко переполз с носилок на стул. Но, видно, двигать простреленной ногой было все же больно — он морщился, со свистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
— Так, уважаемый следователь. Хочу внести в это наше дело полную ясность, — он перевел дух. — Там, в больнице, сразу-то я не врубился, что к чему, окосел малость от наркоза. Зато теперь соображаю четко. И за свои слова отвечаю. А вы что же это? Вы пишите, пишите свой протокол.
— Что писать? — сурово спросила Марьяна. По ее лицу Катя поняла — от дальнейшего ничего для себя хорошего она не предвидит.
— Это вот, значит, как у нас дело было. Васька Мамонт ни при чем. Не виноватый он. Это я все сам, случайно. Долбанули мы с ним в «Охотнике» — День Победы отмечали, святое ж дело, сами понимаете. Ну и… выпили, в общем. Поехали домой на нашей машине — на «Форде»-то нашем. Васька за рулем, я на заднем сиденье. Ну и чувствую — мешает мне что-то в кармане — а это он, ствол, будь он неладен. Ну, я и хотел его переложить. Достал, да спьяну ошибся, нажал на курок. Вот меня и ожгло, вот сюда, — Буркин доверчиво показал на свою забинтованную ногу. — В общем, случай такой несчастный, непредвиденный вышел. Форсмажор. А Васька — он ни при чем. Он и не понял-то ничего сначала, ну дошло уж, как я матюгаться начал от боли. В больницу меня помчал, спасать, в общем.
Буркин обвел глазами-щелочками кабинет — каково, а? Произвело впечатление? Поверили?
— Значит, ранение вы получили в машине, в салоне? — спросила Марьяна.
— Ну да, ехали ж.
— А в яму как же тогда с водой провалились?
— В яму? А, ну да… «Форд» наш остановился, Васька начал меня осматривать, первую помощь оказывать. Ну а там темно как в ж… извиняюсь, темень, в общем, а в кювете лужа здоровущая. Ну, он оступился и туда меня утянул. Вытащил и в больницу помчал. Все так и было.
— Значит, огнестрельное ранение вы нанесли себе сами? — спросила Марьяна. — Я вас правильно поняла?
— Правильно. Сам. Случайно. Васька ни при чем. И нечего его это… арестовывать. Не за что — он ни при чем. Да я присягу дам!
— А как же тогда дуэль ваша? — презрительно спросила Марьяна.
Буркин кинул быстрый взгляд на своего адвоката Вову Алмазова. Вздохнул.
— Не было никакой дуэли, — ответил он. — Это он вам про дуэль брякнул, Мамонт?
— Выходит, Мамонтов лгал, утверждая, что вы с ним дрались на честной дуэли по чисто личным мотивам в березовой роще у деревни Луково? — отчеканила Марьяна.
Буркин поник головой.
— Нога мозжит, спасу нет, — пожаловался он хмуро.