Это вас с приятелем Файруз на пристани встречал? Ночью?
— Д-да, только не совсем ночью, это мы потом, на шоссе… — Мещерский тихо мямлил, недоумевая: что за фурия? Что не Зверева — ясно. Тогда кто? И кто этот парень, что загородил своей тяжеловесной квадратной фигурой дверь?
— Вы эпатированы, юноша. Это видно по выражению растерянной вежливости на вашем отдохнувшем, но еще не бритом с утра лице, — отчеканила толстуха. — Наверное, думаете, что за мегера горлопанит ни свет ни заря?
— Н-нет, что вы, я не думаю ничего такого. Вот пульт от телевизора. Куда его положить?
При слове «телевизор» брюнетку снова перекосило.
— Вы имеете привычку смотреть семичасовые «Новости»? — осведомилась она.
— Нет.
— И правильно. Как у всякого нормального человека, у вас гипертрофированно развит инстинкт самосохранения.
Димка, если ты хоть единый раз еще хрюкнешь, я тебя снова выкину вон!
Это адресовалось уже блондину, который беззвучно трясся от смеха.
— Майя Тихоновна, молчу, молчу.
— И молчи! А я.., кстати, юноша, как ваше имя?
— Мещерский. Сергей Мещерский.
— А я, голубчик Сереженька, молчать не буду! Меня распирает от бешенства. — Майя Тихоновна лягнула ногой точно разъяренный буйвол. — Я включаю телевизор, имея скромную потребность узнать текущие новости. Чтобы не пропустить их, я чутко сплю и встаю точно без семи минут семь. Иду вниз, включаю этого подлеца — и па-ажалуйста!
Сколько раз в день можно слушать про затычки, прокладки с крылышками, про то, как какой-то там бесстыднице сухо и комфортно в ее распроклятые критические дни, а?!
Сколько можно терпеть это издевательство нормальным людям? Сколько?!
Мещерский хлопал глазами: «Ну и темперамент!»
— Они же, дикари, не знают ни в чем меры. Раньше все было табу. Абсолютно все! Я сама лично во время перестройки сколько писем написала Горбачеву от имени нашего женского комитета: дескать, уважаемый, войдите в наше положение, закупите вату за границей! Вагон писем — мне даже ответить никто не соизволил! Вот так мы боролись с этим варварством. И что теперь? Чего мы, дуры, добились? Чтобы нас вот так каждую минуту, каждую секунду долбили, долбили!
— Можно просто выключить телевизор, — робко предложил Мещерский.
— А я не хочу выключать, юноша! С какой это стати? Я плачу налоги на содержание всей этой богадельни и за свои деньги желаю быть в курсе того, что творится в мире.
Но разве кто-то об этом думает? Они просто доводят человека до белого каления, заставляя его терять облик, заставляя грезить об убийстве!
— И кого же, Майя Тихоновна, вы жаждете убить? — смеясь, спросил блондин.