— К кому?
Нина скороговоркой (видимо, ей уже наскучило сплетничать про соседей) пояснила, что соседняя дача принадлежит старым знакомым ее семьи.
— Он художник был, и довольно знаменитый — Георгий Забелло-Чебукиани. С дедом моим они очень дружили, а у отца в кардиоцентре он потом на обследовании лежал: как грузин у грузина. — Нина улыбнулась. — Но это бог знает когда было. Георгий Галактионович такой забавный был — с бородой всегда ходил, как Карл Маркс. В молодости он в мастерской Павла Корина работал, потом византийской мозаикой увлекся, фрески в Киеве реставрировал, потом… Потом метро московское было, метро в Ереване, госпремии на него дождем лились золотым, в ЮНЕСКО работал, потом стал придворным живописцем. Говорят, сам Король Солнце его лично знал и любил.
— Кто?
— Брежнев, Катенька. Не стоит забывать доброго дедушку, обеспечившего нам такое счастливое пионерское детство. Жен у дяди Георгия вагон и маленькая тележка была. Этим они с моим дедулей как две капли воды были похожи — непостоянством. Александра — его последняя пассия. Говорят, когда она его заарканила, целый скандал грянул — она его ведь у жены внаглую отбила. Ну, что еще тебе про них рассказать? За границу он ездил, выставок у него было много персональных. Одну я запомнила. Мы с дедом ходили по приглашению. Чебукиани тогда с ювелирной промышленностью начал сотрудничать. Госзаказ какой-то на алмазной фабрике к очередному юбилею Брежнева выполнял. Нашим в голову взбрело «Де Бирс» переплюнуть — мол, и у нас выдающиеся художники-дизайнеры имеются. Выставка мне понравилась: были там красивые штучки, ах как мне тогда таких побрякушек хотелось? Потом они в ресторане все обмывали, деда моего на такси пьяного оттуда привезли! А потом… у дяди Георгия первый инфаркт случился, он к отцу в клинику лег и… О здоровье своем стал беспокоиться. Тут в последние годы на даче жил. И зимой иногда даже. И вот, как видишь, умер. Жена его Александра Модестовна всегда дружила с нами по-соседски. Тетка она хорошая. Немного манерная, правда, — ну да, она ведь бывшая балерина вроде… Но так душевная, гостеприимная. С Георгием-то у них лет двадцать разница была, и тогда такие браки неравные тоже в моде были, как и сейчас. Надо пойти поздороваться с ней, а то неудобно… — Нина прислушалась. — А что-то тихо у них на участке. Я думала — там вообще никто не живет. Впрочем, тихо стало, как в могиле, в нашей Май Горе. Раньше летом — полна улица детворы, пацаны на великах гоняли, на речку, за грибами, за ягодами. Крик, смех, иногда и подерутся, а сейчас словно вымерло все. Слышала ведь, из нашей старой дачной компании кто в Штаты подался, кто в «новые русские» выбился, а кто и… Борька, гад, — закончила она совершенно неожиданно, и в голосе ее снова появились слезы. — Я ему этого никогда не забуду! Как я тут перед всеми врать должна, что он меня не бросил, а… — Она осеклась. — Ладно, баста. Кто про что, а вшивый все про свою баню. Я, Катюш, пожалуй, схожу минут на голь к Александре нашей. Только поздороваюсь — и назад. А то она всем этим вежливым церемониям большое значение придает. Хочешь со мной?