С Раневской у нас была парная сцена, когда Фелицата назначает Платону свидание с Поликсеной. Фаина Георгиевна не любила «расшаркивающихся» партнеров. Она даже как бы провоцировала партнера на проявление агрессии. Я не придавал этой сцене особенного значения. Для меня она была переходной. Однако, подогретый внутренним конфликтом с Юрским, решил устранить дополнительное препятствие в ее лице. К сожалению, понял, что нужно показать ей зубы. А как это сделать? О том, чтобы как-то объясниться с Фаиной Георгиевной, не могло быть и речи. Да и поле битвы в актерском деле интуитивно подсознательное. Слова тут мало что значат. В сцене был следующий диалог:
Фелицата. Послушай-ка ты, победитель.
Платон. Погоди, не мешай, фантазия разыгрывается.
Фелицата. Я послом к тебе.
Платон. Да ничего хорошего-то от тебя не ожидаю.
Далее она говорила какую-то фразу, на что я спрашивал: «Ну, что еще?»
Ну спрашивал и спрашивал. Совершенно обыденно. И в тот раз я поначалу говорил реплики довольно обыденно, даже несколько вяло, задумчиво:
– Погоди, не мешай, фантазия разыгрывается… Да ничего хорошего-то от тебя не ожидаю…
И вдруг на ее вопрос я повернулся к ней резко, схватил руками за кофточку и рявкнул на всю Еременскую:
– Ну, что еще?
Расчет мой на неадекватное поведение сработал. Раневская как-то дернулась, обмякла и, радостно испугавшись, как бы открыла для себя:
– Женечка!..
С тех пор меж нами не было никаких проблем. Видимо, я прошел проверку на прочность.
– Женя, вы любили когда-нибудь? – как-то спросила она.
– Любил.
– И чем кончилось?
– Женился.
– А сейчас?
– Сейчас?.. Я не хотел бы об этом говорить.
– Я никому не скажу, – не унималась она.
– Сейчас я люблю другую женщину.
– Из наших, из наших? Никому не скажу.
И, выдержав паузу, я признался:
– Вас!
– Шалунишка! – отмахнулась она.
Состоялась премьера. Опять «потерпели триумф», как говорят в театре. Вершиной триумфа была, конечно, Фаина Георгиевна. На мою долю тоже выпал успех. Я выиграл. Наша взяла!
Юрский, надо отдать ему должное, признал мою правоту. Подарил свою пластинку на память с надписью «Правда, хорошо? А?» Несмотря на наши противоречия, отношусь к нему с подлинным уважением. Он искренне предан театру.
Когда соприкасаешься в будничной рабочей обстановке даже с выдающейся личностью, ощущение ее масштаба стирается. Тем более если это пожилой человек со своими недомоганиями и слабостями.
– Выключайте лампочки, экономьте электроэнергию, – ворчала Фаина Георгиевна.
Я смотрел на приготовленный костюмерами ее игровой костюм, понимая, что эти туфли и это платье займут свое почетное место в Театральном музее имени Бахрушина. Как все люди преклонного возраста, Раневская иногда капризничала, обижала ни в чем не повинных гримеров или костюмеров. А иногда, наоборот, щедро осыпала ласками. Могла, например, ни с того ни с сего подарить французские духи.