Так… Еще записка: «Скажите, Сергей Александрович, вам не кажется, что вы на себя очень много берете? Воображаете? Все „я“ да „я“, а „я“, между прочим, последняя буква в алфавите. Поскромнее, советую, поскромнее! Лучше расскажите что-нибудь из смешного. Вам это больше идет. Извините, конечно».
– Простите, но я вынуждена вмешаться, – громко прервала пестро одетая женщина с корзиной цветов, поднимаясь на сцену. – А мне в свою очередь, – объявила она, – хочется в заключение поблагодарить уважаемого Сергея Александровича от лица устроителей сегодняшней встречи за интересное и содержательное выступление и вручить ему нашу скромную икебану – эти цветы, любовно выращенные нашими женщинами в нашем подсобном хозяйстве. Огромных вам творческих успехов, Сергей Александрович, и в личной жизни! Не обидитесь? Нет? Не обидитесь? Ну, пожалуйста! Если я назову вас Сережа, по-матерински, и пожму вашу руку? Вот… Вот так… Так держать!
«Да-да, пожалуйста», – подумал я и улыбнулся.
– А мы переходим к следующей страничке нашего устного журнала, – вдруг посуровела пестро одетая, – страница называется «Индийские йоги – кто они?».
«Fasten your belts» («Пристегните ремни»)
Сосны, ели, кустарник поодаль – остатки вырезанного краюхой леса, само поле, скорее походившее на луг зеленью да цветами упрямыми меж бетонных плит, и даже, казалось, птицы – словно попали под стеклянный колпак нового здания аэровокзала. Старое деревянное здание из некрашеных бревен более подходило здешнему захолустью.
Я отказался идти в буфет, остался караулить вещи. Он не настаивал долго, ушел один. Мы были на ты, хотя познакомились утром сегодня, перед самым началом работы. Он сам так захотел – видно, привык так. Так ему, видно, легче. Он был значительно старше и меня, и многих, да, пожалуй, старше нас всех на натурной площадке. Одет невпопад, не со вкусом, но неярко, стерто, неприметно в толпе. И лицо из толпы – обычнее обычного. Во всем этом и была его необычность среди нас, за это его и ценили. Объявили посадку.
– Извини, у тебя термоса нет? – поинтересовался он возвратившись.
– Нет, а зачем тебе?
– Армянский коньяк, понимаешь, нашелся в буфете. И внутрь, как говорится, взял, и с собой. Так-то ведь из бутылки неделикатно в салоне. Как можно! А из термоса – вроде чай, знаешь… Ты-то что, в завязке или вообще не пьешь?
– Вообще.
– Совсем, значит. А куришь?
– Нет.
– Молодец! Значит, не пьешь, не куришь… Что же ты целый день делаешь, как говорится?
Я не нашелся с ответом, поэтому разговор продолжили уже на взлете, пристегнув ремни. Самолет целиком был зафрахтован «Интуристом». Красочные англоязычные старушки в химических перманентах, их бодро дряхлеющие кавалеры – и мы по спецброни, в виде исключения, в самом хвосте.