— Коза та афроамериканка! Ну а ты-то тогда почему ж пришел?
— Ну, — почесал он лапой за ухом, — не мог же я не прийти на собственную свадьбу, причем с тобой.
Мария неслышно скользнула к нему, взяла за руку и протянула мне кольца, так же безмолвно и слегка виновато улыбаясь.
— Я умру, если меня будут некоторые продолжать звать Марьей? — неожиданно спросила я.
Та удивленно вскинула бровь — совсем как я и Ворон — и отрицательно покачала головой.
Я медленно кивнула, взяла с ее руки кольца и, удивившись собственному бесстрастию, спокойно и чуть торжественно спросила:
— Берешь ли ты, Дмитрий, Марию в жены?
Проснулась я с рассветом. Словно кто толкнул меня. Я резко открыла глаза и осмотрелась вокруг. Я лежала на диванчике в стиле Людовика Четырнадцатого, крайне неудобный стиль, надо сказать! Спать на нем не рекомендуется, потому я и поставила его в холле. Однако кто-то меня заботливо прикрыл пушистым пледом и сунул под голову подушку. Я пошевелилась — и что-то больно укололо мне ухо. Покосилась — ну надо же! Ярко — красная нераспустившаяся роза.
Красиво…
Спасибо, Димочка…
Под боком у меня дрых мерзавец Бакс, я погладила его, и котеночек замурлыкал от счастья, словно трактор «Беларусь». То-то же! А то все по углам прятался от любимой хозяйки!
Я лениво осмотрелась — в центре холла красовался круг, очерченный мелом, в кляксах растаявших свечей. То-то мне сегодня работы — все это добро с паркета отскребать!
Я медленно и со вкусом потянулась, и тут ужасная мысль пронзила меня.
А что если…?
Я вскочила, пулей кинулась в ванну, и встала перед зеркалом, оттопырив верхнюю губу.
Клыков не было. Я для верности пощелкала по зубам ногтем — но нет, все исчезло без следа.
— Йееессс! — завопила я, и как была в простом ритуальном платье, так и кинулась из квартиры вниз, к Сереге.
Тот открыл мне дверь, сонно щуря глаза и спросил:
— Тебе чего не спится?
Я, радостно улыбаясь, затолкала его в квартиру, и первым делом уткнулась лицом в шею. Вроде ничего.
Я для верности лизнула кожу, и запустила руки Сереге под тишотку.
Серега дернулся и осторожно спросил:
— Магдалин, ты чего?
Я опомнилась, отшатнулась от него, и так же светло улыбаясь, пробормотала:
— Да не, ты не подумай ничего…
После чего я ринулась обратно к себе в квартиру.
Ой, Господи, хорошо-то как! Я умница, умница, я додумалась, как вылечиться!
Я вылетела на лоджию, посмотрела на рассвет и радостно закричала:
— Здравствуй, девица — краса, утренняя заря!!!
Я безбоязненно подставляла голые руки и лицо под розовые холодные лучи, и это было чудесно. В душе у меня пели и ликовали ангелы.