– Что они делают, черт возьми?! – не выдержал я.
– Они отгоняют злых духов, которые собрались здесь, чтобы помешать празднику, – пояснил Мако, тоже связанный и готовящийся разделить нашу участь, какой бы суровой она ни была.
После окончания сражения со злыми духами индейцы расселись в круг, и во всю силу загрохотали три барабана. Их монотонный стук отдавался по всему телу, взывая к дремлющим в нас первобытным силам.
Черная и шершавая, как обугленная ветка, старуха подошла к шаману и поднесла ему чашу. При этом она опустила глаза, чтобы ненароком взор ее не упал на Большую Пальму – женщинам воспрещалось смотреть на тотем племени.
Шаман принял чашу из ее рук. Нечто подобное я видел при вызове Торка. Многие ритуалы Орденов берут свое начало еще в первобытных временах, естественно, усовершенствовавшись за тысячелетия, отточившись, превратившись в острое и эффективное оружие. С Торком все обстояло намного хуже. Тогда передо мной предстало явное, концентрированное зло. В духе же Большой Пальмы, в самом ритуале индейцев не было четкой границы между добром и злом, Светом и Тьмой – они еще не разделялись в первобытном сознании этих людей, в их жизни, в силах, которые они призывали на свою голову.
Шаман сделал глоток из чаши, зажмурился. Потом опорожнил всю чашу, постоял мгновение, раскачиваясь из стороны в сторону, как дерево на ветру, после чего рухнул как подкошенный.
Прошло несколько минут. Барабаны не стихали. Я уже подумал, что шаман умер, но он конвульсивно дернулся и, изгибаясь, стал приподниматься с земли. Сейчас он был похож на больного, подверженного припадкам эпилепсии, – священники считают, что эти люди одержимы бесами. Он бился на земле и извивался так, что непонятно было, как выдерживают его кости, как не хрустнул позвоночник. И все это в такт барабанам.
– Сейчас дух дерева скажет ему, что делать, – пояснил нам Мако, бесстрастно ожидающий решения своей судьбы.
Но минута шла за минутой, а шаман все продолжал свой безмолвный танец,
– Очень долго, – сказал Мако. – Он давно должен был сообщить всем волю духа. Наверное, дух гневается.
Нет, дело было не в том, что гневается какой-то лесной дух. Вокруг шамана схлестнулись в поединке силы Света и Тьмы. Они бились с такой яростью, что я мог видеть это. Клубы едва различимого дыма вились вокруг Большой Пальмы. Дикари тоже разглядели их, и я понял, что индейцы не на шутку перепугались.
Прошло, наверное, около часа. Почти стемнело. Шаман продолжал судорожно извиваться. Человек не в силах выдержать такого напряжения. И наконец, шаман еще раз с трудом приподнялся, потом снова упал на землю, дернулся и замер. Вместе с ним замерли барабаны. Все! Поединок закончен.