– Подобные сомнения полезны, но не сейчас, – усмехнулся Адепт. – Хранитель Робгур придет. И помни, что для него ты такой же враг, как и мы.
– Вы умеете заговаривать зубы. А мне хочется снова стать простым и наивным вором и не знать ничего обо всем этом.
– Незнание делает человека бессильным.
– Но зато ни к чему не обязывает. Где он, ваш Робгур, чтоб его черти разодрали? Пускай покажется, и мы посмотрим, чьи руки сильнее и чей клинок острее?
– Ему не нужны руки и клинок. И если бы он мог предстать перед нами, он бы давно предстал. И тогда нам не позавидовал бы любой преступник, приговоренный к пыткам и мучительной казни…
Стекло разлетелось, и в комнату ворвался сгусток тьмы. Свеча дрогнула, но не погасла. Тьма оказалась черной птицей – то ли вороном, то ли еще кем-то. Она уселась на стол, ее глаза сверкнули, и лучи невидимого (да, могу поклясться, что так оно и есть!) света пронзили нас насквозь, превращая все, что внутри нас, в безжизненные глыбы.
– О, Санта-Мария!
Генри схватил лежавшую на столе шпагу и изо всей силы рубанул по птице. Клинок звякнул и сломался, А птица стала раскалываться, как хрупкий камень. Куски его осыпались на стол. Потом они превратились в лужицы ртути и исчезли вовсе. О гостье напоминало лишь разбитое окно.
– Уф-ф-ф! – Генри провел рукавом по вспотевшему лбу. – Вроде бы эта тварь издохла.
– Да? – приподнял бровь Адепт. – Это Хранитель пришел на твой зов.
– Чтоб ему подавиться сушеной лягушкой!
– Теперь недолго осталось ждать решающего испытания.
***
Рано утром, когда землю пухом укрывает холодный туман, мы были в седлах.
Постепенно туман рассеялся. День выдался солнечный и приятный, он не настраивал на мысли о плохом. Разумеется, мы могли думать о грядущем событии или отгонять эти мысли от себя, однако это ровным счетом ничего не меняло. Мы знали, что вскоре нас ждут серьезные дела.
Узкая дорога петляла меж скал и гор, на склонах паслись маленькие, хорошо приспособившиеся для такой жизни коровы, их охраняли пастухи с огромными псами, способными задавить любого волка. На Вселенной вокруг нас лежал отпечаток вечного спокойствия и незыблемости, на нас же – печать вечной борьбы. И она тараном проломила безмятежность этого солнечного дня, разбила их цокотом копыт, отчаянными воплями и щелканьем ружейных выстрелов…
Они выскочили из приткнувшегося у подножия холмов леса – группа из восьми всадников – и с гиканьем бросились за нами. В их серьезных намерениях вряд ли стоило сомневаться.
– Вперед! – крикнул я.
У нас были отличные лошади, приобретенные за хорошие деньги. Они не раз уносили нас от опасности. Вот и сейчас разрыв между нами и нападавшими стал увеличиваться. Засвистели пули, но рассчитывать попасть на скаку из ружья или пистолета, да еще со значительного расстояния, – это значит надеяться не на свою меткость, а на редчайший случай, который обычно имеет обыкновение подводить.