— Очень удобно иметь клиента, живущего прямо в доме.
— Вы должны признать, что детектив с лицензиями имеет право вести расследование от имени клиента.
— Я ничего не признаю.
— Это разумно, — сказал я утвердительно. — Вам не следует ничего признавать. Когда против вас будет возбуждено дело о незаконном аресте, два к одному, что шоферы такси могут давать свидетельские показания. Шофер, вы нас слышите?
— Конечно, я вас слышу, — прокричал он. — Это очень интересно.
— Тогда следите за вашим языком, — сказал я Перли. — Вы можете поплатиться годовым жалованьем. Что касается цитирования полиции, я просто сказал, что они считают, что это была одна из этих пяти, и когда Кремер говорил об этом Вулфу, он не сказал, что это конфиденциально. Что касается того, что думает полиция, те же комментарии. Что касается этой игры с ними, почему нет? А что касается попытки вынудить их рассказать мне, я даже совсем не собираюсь это комментировать, я не хочу быть грубым. Это, должно быть, просто оговорка. Если вы спросите меня, почему я не заартачился там, в квартире, и не высказал эти соображения тогда и там, какая в этом польза? Вы испортили вечер. Они бы не пошли вниз со мной. К тому же я сэкономил деньги Вулфа, потому что вы меня арестовали, и поэтому плата за такси приходится на счет города Нью-Йорка. Я еще под арестом?
— Чертовски правильно. Вы под арестом.
— Это может оказаться неблагоразумием. Вы его слышали, шофер?
— Конечно, я его слышал.
— Прекрасно. Попытайтесь это запомнить.
Мы ехали по Девятой авеню и по световому сигналу остановились у Сорок второй улицы.
Когда свет сменился, Перли велел шоферу перебраться к обочине, тот стал возражать. В это время ночи и так большие интервалы. Перли что-то вытащил из кармана, показал шоферу и сказал:
— Отправляйся к Куку и возвращайся через десять минут, — и тот вылез и пошел.
Перли повернул голову взглянуть на меня.
— Я заплачу за Кука, — сказал я. Он это проигнорировал.
— Лейтенант Роуклифф ждет нас на Двадцатой улице.
— Прекрасно. Можно дать вам пять, что даже под арестом через десять минут я смогу заставить его заикаться.
— Вы не под арестом.
Я наклонился вперед, чтобы взглянуть на счетчик.
— Девяносто центов. Отсюда мы поделим пополам.
— Черт побери, бросьте кривляться, если вы думаете, что я струсил, то вы ошибаетесь. Я просто не вижу в этом никакой пользы. Если я доставлю вас под арестом, я чертовски хорошо знаю, что вы сделаете. Вы замолчите. Мы не сможем вытянуть из вас ни звука, а утром вы позвоните по телефону, и придет Паркер. Что это нам даст?