Толстая дверь и впрямь оказалась звуконепроницаемой. Хотя, войдя, я прикрыл ее не слишком плотно, в кабинете воцарилась абсолютная тишина. С улицы, даже несмотря на близкое соседство шумных Третьей и Лексингтон-авеню, не доносилось ни единого звука.
Я подошел к письменному столу. Он не выделялся ничем особенным, разве что был вдвое больше обычного. Среди прочего хлама на его поверхности лежали стопки книг с заумными названиями, счеты из слоновой кости или хорошей имитации под нее и многочисленные папки для бумаг. По всему полю были разбросаны листки для записей, на одном из которых я заметил формулы, похожие на каракули Эйнштейна. Стакан с остро отточенными карандашами был перевернут. Рассыпавшись, они образовали на краю стола своеобразный узор.
Прошло уже минут десять, но Хеллер не появлялся. Согласно давнему распорядку, Вулф заканчивал утреннюю возню с орхидеями и спускался в кабинет ровно в одиннадцать часов, и мое присутствие было желательным. Поэтому я вышел, оставив дверь в том положении, в каком она была прежде, пересек коридор и заглянул в приемную.
Там не было ни кондиционера, ни звукоизоляции. Кто-то приоткрыл окно, и с улицы доносился неимоверный шум. На стульях сидели пять посетителей, трое из которых мне уже были знакомы: верзила в темно-синем пальто и фетровой шляпе, энергичная особа женского пола в норковом манто, назвавшаяся Агатой Эбби, и тощий высокий тип с портфелем. Из оставшихся двоих ни один также не мог быть Лео Хеллером. Первый представлял собой смуглое маленькое существо с прилизанными волосами и проныристым видом. Второй был расплывшимся толстяком с двойным подбородком. Мама в детстве его явно перекормила.
— Простите, никто не видел мистера Хеллера? — обратился я к присутствующим.
Все отрицательно покачали головами, а смуглый субъект прохрипел:
— До одиннадцати он не появится. Займите очередь.
Я поблагодарил его и вновь вернулся в кабинет. Хеллера по-прежнему не было. Я не стал его ждать, ибо для беседы все равно уже не оставалось времени. Следовало торопиться, и я направился к лифту.
В холле на первом этаже я вновь пообещал Нильсу Ламму добыть для него автограф Вулфа, вышел на улицу и, обнаружив, что не успеваю добраться до дома пешком, остановил такси.
Ровно через двадцать секунд после того, как я вошел в кабинет, раздался шум лифта, на котором спускался Вулф.
Странно, я всегда считал себя специалистом по разного рода предчувствиям, и за годы работы у Вулфа не раз убеждался в их правильности, но в тот день не уловил даже намека на надвигающуюся бурю. Вы скажете, что признаки ненастья были налицо? Что ж, и на старуху бывает проруха. Пока я беспечно беседовал с Вулфом о его баталиях с трипсами и набирал номер Сьюзен Матуро, на душе у меня царило ангельское спокойствие. Правда, я немного приуныл, услышав длинные гудки. Уж очень хотелось увидеть, как выглядит Сьюзен, когда не хмурится.