А вдруг, — мелькнула слабая надежда, — Флакк не успел закупить что-то для войска, и ему срочно потребовалось зерно или вино?»
— Послушай, — обратился Луций к оставшемуся ликтору. — Зачем я понадобился Фульвию Флакку?
Ликтор молчал, глядя поверх головы приведенного торговца. Луций достал расшитый жемчужным бисером кошель.
— Вот тебе золотой!
Ликтор затаил дыхание. Если бы не дернувшийся на его шее кадык, можно было подумать, что в храме стало на одну статую больше.
«Не взял золото! Неужели мои дела так плохи?..»
— Эй! — негромко окликнул Луций. — Два золотых!
Ликтор очнулся и быстро спрятал монеты.
— Тебя велел привести сюда не Фульвий Флакк… — шепотом начал он.
— А кто же? Кто?
Ликтор испуганно выпрямился и замолчал.
Пропорций проследовал за его подобострастным взглядом и увидел входящего в храм Сципиона Эмилиана.
«О боги! Сам Сципион… — узнал он прославленного полководца. — Но ведь у меня не было с ним никаких дел! На ячмень ему наплевать — консулы вечно грызутся между собой и завидуют друг другу, — ему даже выгодно, что голодные кони не так быстро понесут Фульвия к славе. Или ему донесли, что мои обвинения против Авла Секунда, которому я был должен сто тысяч — лжесвидетельство?! Но тогда меня ждет уже не изгнание, а Тарпейская скала!»
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове побледневшего Луция. Он уже видел перед собой отвесный утес на берегу Тибра, с которого сбрасывают государственных преступников, как вдруг следом за консулом в храм вошел городской претор.
Эмилиан подошел к ожившему Луцию и сказал, оглядываясь на претора:
— Похож! Они что — близнецы?
— Рождены в одночасье! — воскликнул претор.
Лицо Эмилиана смягчила довольная улыбка.
— Близнецы — счастливая примета! — веско сказал он. — Не было бы Ромула с Рэмом, не было б и Рима! Сами боги дают нам знак своей благосклонности.
Луций понял, что его привели сюда вовсе не для того, чтобы сбросить с Тарпейской скалы или изгнать из Рима.
Склонившись перед консулом, он елейно произнес:
— Ты — достойный сын Эмилия Павла!
Претор из-за спины консула сделал предостерегающий знак, но Луция уже ничто не могло остановить.
— Весь Рим знает, что он тоже свято верил в приметы! — частил он. — Когда перед войной с македонским царем Персеем дочь встретила его криком: «Папа, Персея больше нет!» — имея в виду издохшую собачку по кличке Перс, твой отец так обрадовался, что, не мешкая, повел войска в бой и одержал побе…
Луций поднял глаза на консула и осекся. Лицо Эмилиана было багровым.
О боги! Как он мог забыть то, о чем знает весь Рим: Сципион Эмилиан не выносит, когда при нем говорят о его родном отце, потому что в юности предал его, перейдя в более славную семью Сципионов. И его бедный отец Эмилий Павел умер от тоски в полном одиночестве…