– Начало первой зимовки не в счет, – продолжал Бармин. – Мы создавали станцию на голом месте, и другого выхода у нас не было. А потом, Николаич, по нашему с тобой предложению было решено так: каждая новая смена, прибыв на Восток, получала неделю на акклиматизацию. Лучше бы, конечно, дней десять, но это уже непозволительная роскошь. И первую неделю на Востоке никто не имел права работать – напрягаться и делать резкие движения, поднимать тяжести. А кто нарушал – харкал кровью и выбывал из строя. Не лакирую действительность, Андрей Иваныч?
– Нет, Саша. – Гаранин невесело усмехнулся. – Теперь ты художник-реалист.
– Дальше. Нам нужно из двух дизелей собрать один: размонтировать крышки цилиндров и открутить две дюжины этих гаек, которые приросли намертво к болтам. Чепуха! Пустяк для пяти здоровых мужиков. Детская игра! Где угодно, но не на Востоке. Мы еще не приступили к работе, а у всех одышка, усиленное сердцебиение, кое у кого сильная головная боль. Это в спокойном состоянии! Веня – взгляните! – уже сейчас похож на утопленника. Брось курить, натяни подшлемник, лопух!
Бармин перевел дух.
– Прости, Николаич, во мне вдруг проснулся врач. Пойми, не успели мы акклиматизироваться, в этом все дело. Сорвемся!
– Ты прав, не успели, – согласился Семёнов. – И что же ты предлагаешь, Саша?
– Прошу, требую как врач отмени свой приказ!
– Что же ты все таки предлагаешь, Саша? – настойчиво повторил Семёнов.
– Не приступать к работе. Нагреть, скажем, медпункт, переждать до утра в спальных мешках. А утром, как прилетит Белов, возвратиться в Мирный, привезти оттуда всех людей, новые дизели и монтировать их общими силами. Не одной, а тремя пятерками!
– Предложение дельное – Гаранин подошел к двери и прикрыл ее. – В нем есть лишь один недостаток.
– Какой же?
– Оно неосуществимо.
– Почему?
– В Мирном пурга.
В наступившей тишине Бармин тихонько присвистнул.
– Точно?
– Я тебя когда нибудь обманывал, Саша? – мягко спросил Гаранин.
– Простите, забыл о приемнике…
– Белов летит в пургу, – сказал Семёнов – Если боковой ветер, видимость позволят, то сядет в Мирном. Закроется Мирный – примут австралийцы на Моусоне.
– А на Восток его завернуть нельзя? – подал голос Филатов
– У нас есть уши, но нет голоса. Для передатчика нужна энергия.
– Выходит, будем загибаться?
– Лично я не собираюсь, Веня, и тебе не советую, – проговорил Гаранин.
– Тогда другой вопрос, – упрямо рубил Филатов. – Ну, дизеля нам подложили свинью, это понятно. Как пишут в газетах, нелепая и досадная случайность, стихийное бедствие и прочее. А какого лешего мы отпустили самолет? Что он, подождать не мог, пока мы дизеля отогревали, развалился бы на полосе?