И теперь Дугин страдал от сознания своей ненужности: сорвался он напрочь, надолго. Его замучили нескончаемые позывы на рвоту, изводили носовые кровотечения, сотрясал кашель. Обузой он не стал, никто им не занимался, но и помощи от него не было никакой. Вроде Волосана: лежи себе в мешке и жди, пока кто-то к тебе подойдет и погладит по головке. Даже Гаранин и тот через раз подключается к очереди, крутит рукоятку, не говоря уже о Филатове, который ожил и будто наскипидарился…
Дугин тихо застонал – голову пронзила резкая боль, такая, что глаза полезли из орбит. В такой момент сорваться! Запустят дизель – вроде бы и без него сработали, а не запустят – старший механик будет виноват, провалялся трупом в мешке, главная надежда и опора, когда другие выкладывались. То, что он за двоих работал, никто не вспомнит, работа славна концовкой: разве новоселы думают о тех, кто рыл под их домом котлован и клал стены? Маляры, паркетчики – вот перед кем лебезят и угодничают: они кончают…
Самому себе Дугин мог смело признаться в том, что высокие соображения, которые излагал Семёнов, его не очень взволновали. Ну, не удастся расконсервировать Восток – перезимуем на другой станции. А что касается летчиков, то не такие они дураки, чтобы лезть в пургу. Это все одни слова. По опыту своему Дугин знал – мало, чтобы человек просто красиво работал, нужно, чтобы он еще красиво говорил и сливался с коллективом. Раз нужно – пожалуйста, нам не жалко. Но для себя Дугин давным давно установил, что главное – доброе расположение начальства. Будет он в глазах Семёнова своим человеком – все в порядке, не будет – никакие слова не помогут. Поэтому и нужно держать себя так, чтобы Семёнов любил и ценил. А любит или ценит Филатов – плевать. Да и кто такой Филатов для Семёнова? Ноль без палочки, рядовой механик, взятый исключительно как докторский дружок. Есть на станции Филатов, нет Филатова – Семёнову ни холодно, ни жарко, все равно выпроводит обратно в Мирный, если станция заработает; всего лишь за два дня показал дружок свое неприглядное лицо. Ненадежный – худшего греха у человека для Семёнова нет. Только такой человек и мог уронить аккумулятор, это Семёнов решил справедливо. На самом деле случайно произошло так, что уронил, аккумулятор он, Дугин, но по логике это должен был сделать Филатов, а раз так, пусть на нем аккумулятор и висит. Филатову теперь разницы нет, он для Семёнова человек конченый, а ему, Дугину, далеко не безразлично, на ком из них висит, такую оплошность начальство никогда не прощает, через десять лет помнить будет…