– Благодарю вас, мисс, – сказал я. – Сдается мне, что я не знаю вашего имени.
– У меня нет имени, – сказала она. – Мне незачем было иметь имя. Имена нужны были только таким, как Этвуд.
– Тогда благодарю вас еще раз, – произнес я. – Я обдумаю ваше предложение.
Она повернулась и вышла в прихожую. Горничной нигде не было видно. Я заметил, что гостиная, расположенная по ту сторону прихожей, сверкала чистотой и была заставлена мебелью. Любопытно, подумал я, много ли тут настоящей мебели и какую часть ее составляют превратившиеся в предметы обстановки кегельные шары?
Я взял с вешалки шляпу и пальто.
Она открыла парадную дверь,
– Хорошо, что вы зашли, – сказала она. – С вашей стороны это было очень разумно. Хочу верить, что это не последний ваш визит.
Выйдя на крыльцо, я не увидел своего такси. На его месте стоял длинный белый «кадиллак».
– Я приехал на такси, – сказал я. – Должно быть, оно ждет на дороге.
– Мы расплатились с шофером, – сказала девушка, – и отослали машину. Такси вам больше не понадобится.
Она прочла на моем лице недоумение.
– Эта машина принадлежит вам, – объяснила она. – Если вы будете на нас работать…
– А бомбу подложить не забили? – поинтересовался я.
Она вздохнула.
– Ну как мне заставить вас понять? Ладно, придется говорить прямо, без обиняков. Пока вы можете быть нам полезны, вам не грозит никакая опасность. Сослужите нам эту службу, и с вами никогда не случится ничего дурного. Вы будете под нашей опекой до конца ваших дней.
– А Джой Кейн? – спросил я.
– Если пожелаете, то и Джой Кейн тоже.
Она в упор посмотрела на меня своими ледяными глазами.
– Но только попробуйте помешать нам, только попробуйте нас обмануть…
И она издала звук, напоминающий звук ножа, вонзающегося в горло.
Я пошел к машине.
Я остановил машину на окраине города в местном торговом центре и направился в аптеку, чтобы купить газету. Меня интересовало, удалось ли Гэвину раздобыть какие-нибудь сведения об исчезнувших из банков деньгах.
Я-то теперь мог бы раскрыть ему глаза на то, что с ними произошло. Но он, как и все остальные, не стал бы меня слушать. Я мог б прийти в редакцию, сесть за свой стол и написать потрясающую статью, такую, какой еще не видывал мир. Но это было бы пустой тратой времени. Ее бы не напечатали. Для печати она была бы слишком экстравагантной. А даже если б ее все-таки опубликовали, ей никто бы не поверил. Или почти никто. Разве что горстка каких-нибудь душевнобольных. А это не в счет.
Прежде чем выйти из машины, я в поисках десятидолларовой бумажки разворошил лежавшую в кармане пиджака пачку денег. Но оказалась, что в пачке нет даже пятидолларовых или долларовых купюр.