Вдоль ручья шел какой-то мужчина; потом он повернул и стал взбираться по склону, направляясь прямо ко мне, как будто он знал, что я прячусь за кустом. Это был невзрачного вида сутуловатый субъект в низко надвинутой на лоб старой фетровой шляпе и черном костюме, который даже на расстоянии выглядел сильно поношенным.
Глядя себе под ноги, он шел прямо на меня. Словно хотел показать, что не видит меня, знать не знает, что я где-то поблизости. Не спеша, он неуклюжей походкой ковылял вверх до склону, не отрывая глаз от земли.
Я поднял винтовку и просунул ствол сквозь занавес из алых листьев. Прижал приклад к плечу и взял на мушку опущенную голову взбиравшегося на холм человека.
Он остановился. Словно знал, что на него нацелена винтовка; остановился, вскинул голову и завертел ею по сторонам. Потом он выпрямился, подобрался и, изменив направление, пошел по склону к маленькому, заросшему травой болотцу.
Я опустил винтовку, и в этот миг моих ноздрей коснулась струя отвратительного зловония.
Я принюхался, чтобы определить, что это за запах, и у меня не осталось никаких сомнений. Где-то поблизости, на склоне холма находился рассерженный скунс.
Я усмехнулся. Так ему и надо. подумал я. Так ему и надо, этому проклятому кретину.
Теперь он уже двигался быстрее, пробираясь к болоту через островок высокой, по пояс, травы, – и вдруг он исчез.
Я протер глаза и снова взглянул в ту сторону – его не было.
Он мог споткнуться и упасть в траву, рассудил я, однако меня не оставляло ощущение, что я вижу такое не впервые. То же самое произошло на моих глазах в подвале усадьбы «Белмонт». Этвуд сидел тогда передо мной на стуле, и в мгновение ока стул опустел, а по полу покатились кегельные шары.
Я не заметил, как это произошло, хотя смотрел на него в упор. Я никак не мог пропустить это и тем не менее ничего не увидел. В какой-то момент Этвуд еще присутствовал, а в следующий – вместо него появились кегельные шары.
Именно это и произошло сейчас, при ярком свете послеполуденного осеннего солнца. Только что по пояс в траве шел человек, и вдруг его не стало. Он бесследно исчез.
Держа наготове винтовку, я осторожно встал во весь рост и окинул взглядом склон холма.
Смотреть там было не на что, если не считать колыхавшейся травы, и она колыхалась только в одном месте – там, где исчез этот человек. Вся остальная растительность на склоне была недвижима.
Запах скунса все настойчивее лез мне в ноздри, волной поднимаясь снизу до склону холма.
А там творилось нечто дьявольски странное.
Трава продолжала колыхаться, словно в том месте что-то бешено металось по земле, но не было слышно ни звука. Стояла мертвая тишина.